Онлайн книга «Неладная сила»
|
– А где ж тот поясок? – Да вот он! – Егорка показал на полураспущенный пояс поверх своего серого кожуха, волчьим мехом внутрь. – Берегу. Только такие пояски на одно лето даются, а чтобы давались, надо послужить… Зимой послужить… Кому и как послужить – спрашивать не посмели. Дед Овсей играл на гуслях и пел стари́ны про то, как в былые времена на землю Новгородскую делали набеги литовцы. Там жило-было два Ли́вика, Королевскиих да два племянника. Они думали да думу крепкую, Они хочут ехать во святую Русь, Ай во батюшку да Великий Новгород, К молодому князю Игорю Буеславичу, Ай к ему да на почестный пир. Ай приходят-то они к сво́ёму дядюшки, Че́мбал ко́ролю земли литовские: «Ах ты, дядюшка да наш Чембал-король, Ай Чемба́л-король земли литовские! Уж ты дай-ко нам теперь прощеньицо, Ах ты дай-ко нам да бласловеньицо, — Хочем ехать мы да во Святую Русь, Ай во батюшку Великий Новгород, Ай ко тому ко князю Игорю Буеславичу, Ай к ему-то ехать на почестный пир»…[16] Несмотря на предостережение дяди-короля, что, мол, «счастлив с Руси никто да не выезживал», отважные братья снаряжаются и едут, разоряют три села и берут в полон родную сестру князя Игоря с двухмесячным младенцем-сыном. Как из да́леча-дале́ча, из чиста́ поля Налетала мала птица, певчий жаворо́ночок, А садился он ко князю во зеленый сад, А в саду поет он выговариват: «Ай ты, молодой князь Игорь Буеслаевич! Ешь ты пьешь да прохлаждаешься, Над собой ты ведь невзгодушки не ведаешь. Во твою-то во Святую Русь Ай приехало-то два поганыих два Ливика, Королевскии да два племянника; А полонили мла́ду полоненочку, Ай твою-то родиму́ сестру Со тыи́м младенцем двоюме́сячным, Увезли-то ведь далече во чисто поле, За быстру́ реку да за Смородину». Ай закручинился тут князь да запечалился… Попечалившись, князь собирает войско, отобрав самых лучших витязей, и велит им ждать, когда трижды прокричит черный ворон на сыром дубу. А сам он обвернулся да серы́м волком, Это начал он ведь по полю побегивать, Это начал он по чистому порыскивать, Прибегал-то он ведь близко ко белу́ шатру, Заходил скоро́ во стойлы лошадиныи, У добры́х коней головочки поо́торвал, По чисту́ полю головочки поро́скидал. Обвернулся белым малыим горно́сталём, У туги́х луков тетивочки повыщелкал… Одно чудо вызвало другое: двухмесячный младенец догадался и сказал матери, что этот горностай – не иначе как родной его дядюшка. Братья Ливики пытались зашибить горностая «шубонькой соболиною», да не вышло. Обвернулся он тогда да черным во́роном, Ай садился-то он да на сы́рой дуб; Закрычал-то ворон во перво́й након, А во пе́рвый-то након да на сыром дубу. Говорят-то поганыи те Ливики: «Ай не кричи-тко ты, черно́й ворон, да на сыром дубу! А поберем-то ведь мы нонь тугу́ луки, Ай постре́лим мы тебя да черна во́рона, А мы кровь твою-ту про́льем по сыру́ дубу, А мы пе́рьё-то распустим по чисту́ полю!» Дружина княжеская услышала призыв, а оружие литвинов оказалось не годно и даже кони без голов. И расплата за набег не заставила себя ждать: А спущался князь да из сыра ду́ба. Обвернулся он да добрым молодцом. А взимали о́ни тут поганых Ливиков, А у бо́льшого-то руки сломали, глаза вы́копали, А у ме́ньшого сломали резвы́ ноги до́ гузна, Ай посадили тут-то ме́ньшого на бо́льшого, А отпустили-то да их во свою сторону. Сам же князь приговаривал: «Ты, безглазый, неси безногого, А ты ему дорогу показывай, Кланяйтесь от меня королю литовскому, Кляняйтесь да сказывайте: Ай прав ты был, Чембал-король! Многие на Святую Русь езживали, Да никто с Руси счастлив не выезживал!» |