Онлайн книга «Знамение змиево»
|
Некоторое время стояла тишина, было слышно лишь, как тяжело дышит отец Касьян. Егорка приподнял рожок, осмотрел его, будто примериваясь ещё поиграть. – Смотри, Егорка… – тихо, с угрозой сказал отец Касьян. – Доиграешься ты! Изгоню тебя, как Власа, как Ознобишу! В церкви не бываешь, скот у тебя леший пасёт! У причастия сроду не был… – Изгонишь ты меня! – Егорка засмеялся, будто пень заскрипел. – Попробуй-ка изгони! Как бы беды не вышло! Я тебе узелок завязал, я и развяжу! – Грозишь мне? – Я-то знаю, чью ты шкуру носишь! Хочешь меня в церкви увидеть? Увидишь, да будешь ли рад? Коли батюшка посреди пения вдруг зверем обернётся да в лес убежит – вот сраму-то будет! На всю волость! Отец Касьян замолчал. Стало слышно, как весело перекликаются десятки птиц вокруг поляны, а где-то далеко девичьи голоса выводят «Ты удайся, ленок». – Не дразни бесов, Егорка, – тихо выговорил отец Касьян погодя. – Мы с тобой издавна одним путём шли… – Одним пояском подпоясывались, хе-хе! – вставил Егорка. – Будешь мне врагом – пожалеешь. – Да что ты, Плескач, зачем мне враждовать с тобою! – Егорка махнул рукой, не замечая, как вздрогнул отец Касьян при звуке этого старого имени. – Где конь твой, мне неведомо. А совет тебе дам. Чем коня искать, ты бы лучше дома у себя поискал… чего сам не знаешь. – Дома? – Отец Касьян в изумлении глянул на него. Неужели Ворон как-то сам собой вернулся? – В твоём-то дому прибыли большой не сыщешь, а вот у жены твоейной… прибавление имеется, хе-хе. – Да какое ей прибавление! Старуха она! – Старуха, говоришь! А как добивался-то её, было время! Брата родного не пожалел… Плюнув, отец Касьян развернулся и широкими шагами двинулся прочь. Подол рясы громко шуршал по траве. Из зарослей за ним наблюдали уже пять-шесть пар горящих жёлтых глаз. В спину полетел гул пастушьего рожка… * * * В Пестах Воята надолго не задержался: только отвёл Артемию к матери. Пока они в изумлении взирали друг друга: двенадцать лет не виделись, и обе изменились, особенно, конечно, Артемия, – Воята глядя на ту и другую, отметил, что при своём сходстве они будто ночь и день. Уродившись в мать чертами лица, Артемия тёмными волосами и глазами пошла в отца Касьяна и теперь напоминала отражение светлобровой и голубоглазой Еленки в тёмной воде. Видя, что сейчас они зарыдают и начнут причитать, Воята только условился, что о его участии в возвращении Артемии они никому не скажут, и ушёл. Пусть Еленка всем рассказывает, что сама нашла дочь в лесу и вызволила крестом и поясом… В Сумежье Воята застал ожидаемое смятение: у батюшки коня увели! Уже несколько наловчившись врать, Воята без большого труда изобразил полное неведение. Поговаривали, что какие-то две бабы видели Егорку, раскатывающего по Куликову Мху на Вороне, но тут Воята не сильно обеспокоился: Егорка себя в обиду не даст. Слушая, как сумежане толкуют о пропаже коня, Воята диву давался, как мало его это волнует. Нарушил заповедь «не укради», батюшку своей же церкви обокрал – и ничего. Но ему какая корысть была в той краже? Разве для себя он пожелал осла и вола ближнего своего? У него как никакого скота не было, так и нет, зато христианскую душу спас. Отец Касьян родную дочь к лешему отправил – он и заплатил за её возвращение. Главное, чтобы не узнал об уплаченной цене. Хотя может догадаться: если сообразит, с чего это леший в облике Егорки на его коне по болотам раскатывает, после того как узнает, что другая «овечка» из лесных стад ушла… |