Онлайн книга «Знамение змиево»
|
Об Артемии Воята думал постоянно, в мыслях носил её с собой, как подаренный перстень, и всё время тайком любовался её образом. Конечно, сейчас рано говорить о том, что с нею будет дальше, но он равно не мог представить как её замужем за кем-то другим, так и своей жизни без неё. При виде отца Касьяна, более обычного хмурого и раздосадованного, от одной мысли у Вояты ёкало сердце: ведь если он станет свататься за Артемию, именно к отцу Касьяну и придётся идти! Ведь она – его дочь. И он, Воята, собирается когда-нибудь сделаться поповым зятем. Будь у них всё как у людей, это было бы самое обычное дело. И родители в Новгороде едва ли стали бы такой женитьбе противиться. Но когда в будущем тесте сокрыт обертун… Воодушевление не давало Вояте сидеть на месте. Светало теперь очень рано, а спалось Вояте плохо. Пробудившись раз даже раньше бабы Параскевы, он подумал: сходить, что ли, в поле на росстань… Посмотреть – что там? Вышел, когда только посветлело небо. Уже проснулись и вовсю свистели в недавно засеянных полях жаворонки, скворцы, щеглы. Свежий ветер пах росой и влажной взрытой землёй. Вот и росстань. Тот бугорок, из-под которого Воята осенью услышал крик новорождённого, уже исчез под сохой; надо думать, младенческие косточки Марьицы растаяли, слились с телом матери-земли. А Павшина жёнка Ваволя, кстати сказать, новое чадо уже на полсрока выносила… Остановившись у росстани, Воята огляделся. Кругом пусто, только птицы перепархивают над бороздами. – Жару в горн! – крикнул он, собравшись с духом. Ему ответил негромкий звонкий удар. Воята повернул голову: за росстанью стояла знакомая ему кузня. Та, которую он видел за дневной переход отсюда, которой пару мгновений назад здесь не было. Из открытой двери тянулся дым, в потоке утреннего ветра появились новые пряди – запах калёного железа. Воята посмотрел на кузню. Стоит ли спрашивать, как она сюда перенеслась? Или лучше идти работать? Утро стремительно уходит, приближается первый час, когда ему не молотком по наковальне, а колотушкой в било звенеть надо. Кузьма, увидев его, не удивился, ничего не спросил и кивнул на глиняный свёрток с заготовкой, сделанной близ Усть-Хвойского монастыря. Сам он выглядел так, будто живёт в этой кузне и работает день и ночь, не нуждаясь ни в еде, ни в отдыхе. Но у Вояты не было времени на удивление и лишние раздумья. Все оставшиеся до утрени часы он держал в горне заготовку, грел её, поддувая мехами, пока она не накалилась настолько, что стала светиться светло-красным. Пока она стыла, взялись за второй кусок, отрубленный от первой, большой заготовки, и стали его расковывать в тонкие пластины. Уже зная, что это надолго, Воята хотел попрощаться: дескать, мне пора церковь открывать и на службу звонить, завтра приду. Но Кузьма ответил: – Работай, пока силы есть, никуда твоя церковь не денется. Без тебя пения не начнут. Стоило усомниться, но отчего-то Воята поверил. Они доделали второй такой же свёрток, обмазав раскованные пластины глиной, и теперь второй заготовке тоже нужно было сохнуть. На этом Кузьма отпустил Вояту, и тот почти бегом пустился в Сумежье. Возле старого вала был встречен игрой Егоркиного рожка: коровы шли из Погостища и посада, провожаемые хозяйками. – Ты чего так рано поднялся? – зевая, спросила Вояту Ваволя. – Коли не спится, может, завтра выведешь мою Пеструху в стадо? |