Онлайн книга «Знамение змиево»
|
Еленка поднесла к носу конец передника, пытаясь удержаться от рыданий. Думали, будто злодей какой отца Македона удавил, потом пошёл слух, будто зверь ему горло перервал, но то, что случилось на самом деле, никому не могло прийти в голову. Разгадку тайны смерти своего отца Еленка держала в руках, но унесла и спрятала, так в неё и не проникнув. – В тот день Тёмушке как раз десять годочков исполнилось бы… – ломким от слёз голосом сказала Еленка. – Исполнилось… она ведь жива… была… – И будет! – заверил Воята. Странно дело: обо всякой девке можно сказать, жива она или нет, но не о Тёмушке. У лешего она была и живая, и нет. Денька три она после того побыла в белом свете – истинно живой, а сейчас она снова и живая, и нет… – Погоди. – Воята нахмурился. – В тот день? Девятуха была, это же несколько дней до Петрова дня. – Четыре или пять. – Почему же её именины на две недели раньше? – Отец так решил. Её отец, – шмыгнув носом, уточнила Еленка, и в её глазах опять засверкал гнев. – Тогда баба Ульяна к нам пришла, давай, говорит, я крёстной ей стану, я и хотела её Ульяной окрестить, а он не дал. Бабу Ульяну обругал, дескать, слоняется тут, незвана-непрошена, а сама невесть какого роду… Тётку Христину в крёстные позвал, а нарёк так, будто дочка на две недели раньше родилась. Зачем – не знаю. Не спросила я. Он и так злой был как волк, что дочка, а не сын… Дитя малое, да своё родное – чего взъелся? Одно слово – двоедушник! Лихота, а не человек! Еленка продолжала вполголоса бранить мужа, но Воята перестал слушать. Тёмушка родилась в Девятуху – а может, в ту самую, какая тоже приходилась на Ульянию великую, но это Еленка едва ли уже помнит. Так или нет – Девятуха ее в белый свет принесла… так может, Тёмушка как-то нужна для того, чтобы Девятуха свою силу явила? Но тогда нужна и какая-то другая женщина, в которой сила Ульянии великой… Тёмушку надо вернуть. Обойдя большой круг, мысли Вояты вернулись к тому, с чего начинались. И для него самого это нужно, и для Еленки, а может, и для Великославля. Но для этого требуется батожок рябиновый, а его отец Касьян не отдаст, пока не получит Апостол. Отдать же ему Апостол… потерять Великославль. Погружённый в свои мысли, Воята очнулся, только когда Еленка тронула его за плечо. Перед ним стояла миска горячей пшёнки, а в ней сверху в углублении золотилась лужица коровьего масла. – Так что же теперь… с Тёмушкой? – повторила Еленка свой вопрос. – Коли Апостол ты нашёл… не отдашь… ему? Жажда получить назад дочь боролась в ней с давней привычкой противиться всем желаниям мужа: ни разу ещё они не приносили добра ей и дочери. – Да отдай ты ему Апостол, – деловито посоветовала над ухом Марьица. – Ты ведь уже всё нужное прочёл! – Отдам – и он прочтёт, – ответил вслух Воята. – И уж он тогда из шкуры выпрыгнет, лишь бы город навек погубить. – Если три книги у него в руках соберутся – над Смоком он власть заберёт, – вмешался в разговор ещё один голос, и Воята с изумлением узнал голос Страхоты. – Две уже у него – Евангелие да Псалтирь. Третьей не хватает. – Над Смоком власть заберёт? – Воята уставился под потолок избы, хотя знал, что своих собеседников всё равно не увидит. – А ты, к слову сказать, как здесь оказался-то? – Ты меня блинами накормил? – Судя по голосу, невидимый собеседник ухмыльнулся. – Теперь и я при тебе побуду. |