Онлайн книга «Знамение змиево»
|
Этого зрелища Воята не выдержал – выпустил из рук древко рогатины и отпрянул. Нога запнулась обо что-то на полу, подломилась, Воята сел наземь. Ни на что другое не осталось сил – только смотреть без единой мысли, как обертун человеческими руками, покрытыми густой темной шерстью, держится за древко и силится вырвать его из стены, освободить своё прибитое к бревну тело. Жуткая пасть – меньше волчьей, но больше человеческого рта, – распахнулась, с хрипом втянула воздух. Что сейчас прозвучит – звериный рык, человеческая речь? Нечто меж тем и другим? Мысль об этом заставила Вояту подпрыгнуть. Казалось, позволь он твари подать голос, и небо рухнет, не выдержав этого ужаса. К счастью, рядом лежал оброненный самострел. Вскинув его, Воята не целясь всадил стрелу почти в упор – прямо в эту жуткую пасть, полную длинных зубов, залитых кровью. Голова обертуна дёрнулась, запрокинулась и застыла, намертво прибитая к стене. И тварь затихла. Сверкающие злобой глаза стали медленно гаснуть. Когтистые лапы-руки ещё подёргивались, но ни сил, ни самой жизни в них больше не было. Какое-то время Воята не сводил с твари глаз. Потом медленно осел на колени. Обертун висел на стене, прибитый к ней и рогатиной, и стрелой. Нижняя половина его туловища была волчьей: звериные лапы, хвост, – а верхняя напоминала человеческую: торс, руки, голова. Искажённое дикой судорогой лицо… морда… застывшая между человеческим и звериным обликом, была так ужасна, что туда Воята и вовсе не мог смотреть. Из пасти медленно падали тяжёлые капли чёрной крови и застывали в густой шерсти на груди. Как раз между человеческой половиной и волчьей было воткнуто лезвие рогатины. Уши твари оставались волчьими. Но даже беглый взгляд на лоб и омертвевшие глаза позволял узнать знакомые черты. Сумежский обертун… Власьевский поп… Воята отвернулся. Стоя на коленях, крепко потёр лицо. Едва закрыл воспалённые глаза, перед ними будто вспыхнуло пламя. Господи помилуй! Нужно отсюда уходить… Тварь не шевелилась, но каждый миг рядом с мёртвым чудовищем был мучителен. Шатаясь, Воята поднялся на ноги. Подобрал самострел и сунул в мешок. С сожалением посмотрел на рогатину, но тронуть её не решился. Очертания висящей на стене твари вдруг стали расплываться. Замерев на месте, Воята кинулся мыслью к самострелу в мешке – неужто гад оживает? Одна стрела ещё есть… Но происходило нечто другое. Тварь вдруг окуталась чёрным дымом, исходившим из разинутой пасти. Дым густел и почти скрыл саму тварь. Понимая – происходит нечто очень нехорошее, – Воята хотел бежать отсюда, однако ноги не слушались. Оцепенев, он мог только наблюдать, как дым вокруг твари уплотняется и вытягивается наподобие огромной змеи. Дымная змея вилась кругами, вытягиваясь над висящей тварью, свивалась в кольца… Как перед броском… – «Живый в помощи» читай! – истошно закричала над ухом Марьица, словно тоже лишь сейчас опомнилась от ужаса. И вовремя. – Живый в помощи Вышняго в крове Бога небесного водворится… – безотчетно начал Воята. – Речет Господеви: заступник мой еси и прибежище мое, Бог мой, и уповаю на него… – Закрой глаза и читай, – добавил встревоженный и в то же время успокаивающий мужской голос. – Не смотри, только читай. И сам подхватил: – Яко той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна… |