Книга Хозяйка заброшенного дома, страница 53 – Мила Вилье

Я улыбнулась, а Марк велел мне идти за ним, показывая кабинет, куда заходил наш сосед.

Глава сорок третья. Под чужой личиной…

Я зашла в небольшой кабинет. Тусклый свет через окно лишь подсвечивал летающую в воздухе плотным облаком пыль. Не давая толком света и только подчеркивая небольшой размер комнаты и ее спертый воздух. Комната была уставлена стеллажами, на которых громоздились старые книги, набитые потрепанные папки, из которых торчали желтые, местами порванные, исписанные страницы.

За небольшим столом, также заваленным всевозможными бумагами, сидел коренастый мужчина в некогда белоснежном парике, который от времени посерел и ныне выглядел под стать всей обстановке в комнате.

— Кхм, — кашлянула я, стараясь привлечь внимание мужчины, который был занят разглядыванием каких-то записей, и совершенно не обратил на меня никакого внимания.

— Кхм, кхм! — повторила я громче, надеясь, что теперь на меня обратят внимания.

— А…, — мужчина, не торопясь, поднял взгляд от стола. — Голубчик, ну я же вам все уже сказал. Что же вы еще хотите? — его голос был уставшим.

Таким, словно он был учителем, и весь день что-то объяснял непослушным и непоседливым ученикам:

— Я же говорю, что все, что касается завещания, о котором вы говорите, я могу предоставить только прямой наследнице. Ну… или ее опекунам. Вся остальная информация совершенно закрыта для всех. И ни за какие деньги я вам ее не предоставлю. Тут вопрос должностной этики. А уж если вы так интересуетесь эти вопросом, то и поговорите о нем с семьей Лондье. Или же с самой девушкой, которой это завещание и касается. Право слово, ума не приложу, как вам еще это объяснить.

— Ну хоть скажите, почему тогда сама девушка, которой это завещание касается, ничего не знает о нем? — я попыталась узнать хоть что-то, понимая, что у Александра ничего не вышло.

— Я не знаю. Возможно, ее родные решили уберечь ее, или, наоборот, обрадовать. Я не могу говорить за других людей, молодой человек, — мужчина начинал потихоньку выходить из себя.

— Ну а если девушка сама придет, ей вы все расскажете? — я надеялась, что сейчас нотариус скажет «да», и это все облегчит.

Но его ответ был отрицательным:

— В завещании четко сказано, что прочитать она его может, только достигнув возраста двадцати одного года. Вот как исполнится ей полных двадцать один год, тогда и узнает все. Раз родные ей ничего не сказали. А если вам так интересно, то опять-таки, — надавил он голосом, подчеркивая, что больше я ничего от него не узнаю, — у ее родных и спросите. Они на правах опекунов знают о завещании и его нюансах.

— Ее дядя? — я спрашивала, а внутри все замерло.

Уж что-что, а дядя Август даже смотреть в мою сторону не посчитает нужным. Не то, чтобы разговаривать о завещании.

— И дядя, и тетя, — проговорил нотариус. — Все идите, молодой человек, идите уже, — и он встал из-за стола, показывая, что больше не готов тратить на меня время, и пошел к двери, открывая и указывая на выход.

Я вышла из кабинета, понимая, что до двадцатиоднолетия мне ждать еще полгода. А учитывая всю ситуацию — это было очень долго. Раз граф Монтерок находился на грани разорения и был заинтересован в этом завещании и мне, в нем было что-то важное.