Книга Моя сводная Тыковка, страница 36 – Ольга Коротаева

Сердце пропускает удар, и девочки затихают на заднем сидении, но Марат лишь медленным плавным движением вытягивает ремень из гнезда и пристёгивает меня.

— Дёргать резко не нужно.

А потом снова заводит машину, и мы трогаемся с места, стремительно разгоняясь. Подруги вскрикивают, когда Ахматгариев резко обгоняет кого-то, я же едва вижу, что происходит вокруг, потому что перед внутренним взором до сих пор стоит лицо Марата, а сердце стучит, как бешенное.

Когда машина резко тормозит у больницы, Даша выскакивает и мчится к входу.

— Идите внутрь, я припаркую автомобиль, — покосившись на меня, бросает Марат.

Я дрожащими руками пытаюсь отстегнуться, но не выходит и ему снова приходится мне помочь. Выскакиваю из машины, как из котла с кипящей смолой.

— Ты почему такая красная? — хмурится Лола и с подозрением прищуривается. — У тебя снова тепловой удар?

— Ага, — выдыхаю с облегчением и спешу к большим стеклянным дверям.

Мы с трудом находим Дашу, которая смотрит глазами, полными слёз. Операция уже идёт, и нам остаётся лишь ждать. Садимся в зале и молча обнимаем дрожащую подругу. Приходит Марат, протягивает нам стаканчики с горячим кофе и конфеты.

Пока уговариваем Дарью перекусить, а Марат вдруг подрывается и бежит к седовласому мужчине в белом халате. Они жмут друг другу руки, улыбаются, а потом Ахматгариев показывает на нас. Врач внимательно слушает, кивает и уходит.

— Это друг моего отца, — сообщает Ахматгариев, приблизившись к нам. — Он пообещал, что сейчас узнает, как идёт операция.

Даша, не выдержав, начинает плакать, шепча:

— Спасибо… Спасибо…

Я тоже смотрю на мужчину с благодарностью. Марата не узнать! На лице выражение искреннего беспокойства, ни капли самодовольства или привычной напыщенности.

— Ты здесь, как рыба в воде, — замечает Лола, когда Ахматгариев ведёт нас в столовую. — Всё знаешь. Лечился в этой больнице?

— Не я, — в уголках его губ кроется горькая улыбка. — Моя мама.

И воздух тут же наполняется напряжением, а Лола пристыженно замолкает. Все знают, что Дамир вдовец, но даже я до сих пор не думала о том, что Марат потерял свою мать. Хочется извиниться и я легонько, чтобы никто не заметил, касаюсь руки мужчины.

— Мне жаль.

— Это было давно, — спокойно отвечает он и машет знакомому, который вернулся. А потом говорит нам: — Я сейчас.

И уходит, торопясь узнать новости. Пока они разговаривают, Даша кусает губы и сжимает край стола так, что белеют костяшки пальцев. И вот Марат жмёт руку доктору, а потом спешит к нам.

— Аппендицит с перитонитом… — начинает он, и подруга, побелев, всхлипывает. — Нет-нет! Всё хорошо! Операцию сделали очень вовремя. Через полчаса было бы хуже.

Дашка, не выдержав, начинает рыдать, и мы с Лолой тоже плачем. Обнимаемся, а Марат, смущённо кашлянув, оглядывается, явно не зная, куда себя деть.

— Да всё же хорошо, — ворчит недовольно. — Может, вам газировки принести? Воды? Мороженого? Тыква, хватит реветь! Ответь мне.

— Хватит её Тыквой обзывать, — выкрикивает Лола. — Это обидно, знаешь ли!

— Почему? — теряется Ахматгариев. — Тебе не нравится?

— Нет, — хмурится подруга.

— А я обожаю тыкву, — выдаёт он.

И у меня сердце пропускает сразу несколько ударов. Очень уж двусмысленно прозвучало! Марат же об овоще сказал, не обо мне. Так почему потеплело на душе?