Книга Моя сводная Тыковка, страница 40 – Ольга Коротаева

— Бежим!

Пытаюсь поспевать за ним, но быстро выдыхаюсь и перехожу на шаг. Снег лишь выглядит красиво, но на асфальте он превращается в серую кашу, бежать по которой не только неприятно, но и опасно.

— Здесь очень скользко, — жалуюсь Марату.

Он, не останавливаясь и на миг, бегает вокруг меня, поджидая, когда я отдышусь и продолжу.

— Держись за меня, Тыковка.

— Да хватит уже меня так называть, — возмущаюсь я, но руку принимаю, и мы бежим дальше.

Мне очень любопытно узнать, правду ли он сказал о тыкве, и я осторожно уточняю:

— Тебе нравятся блюда из тыквы?

Марат на миг оглядывается на бегу, а потом снова смотрит вперёд. Качает головой:

— Не очень. Тыквенный сок, если его смешать с морковным, я ещё пью, а вот кашу с тыквой ненавижу. Но хуже всего тыквенные конфеты!

— Тогда почему сказал, что обожаешь тыкву? — почему-то обижаюсь я и тут же поскальзываюсь: — А-а-а!

Ноги разъезжаются, и я машинально тяну на себя Марата, в надежде удержаться от падения в грязь, но мужчина, не ожидая резкого рывка с моей стороны, покачнувшись, вдруг заваливается на меня, и мы оба летим на землю.

Я снизу.

— Ох!

Марат придавливает меня своим мускулистым телом, выбивая дыхание, и наши губы на миг соприкасаются. Сердце пропускает удар, но мужчина уже приподнимается и пристально смотрит на меня:

— Нарочно это сделала?

— Что? — возмущённо сиплю я. — Поскользнулась и уцепилась за тебя? Нет! Я думала, ты меня удержишь. Ты же чемпион!

— Э… — Кажется, он смущается. — Я не ожидал такой подлянки… В смысле, это было неожиданно. Ты же помнишь, что я нёс тебя на руках? Удержал бы и сейчас. Или ты поправилась?

— Тогда бы костюм не налез! — выпаливаю ему в лицо, а потом ёжусь. — Кстати… Я ощущаю, как медленно намокаю.

Марат растерянно моргает, а потом глаза его темнеют, а губ касается коварная усмешка.

— Уже? Я так сильно тебе нравлюсь?

— Псих? — ощущаю, как лицо заливается краской. — Я в луже лежу! Может, слезешь с меня? Не хочу заболеть.

— А, да, конечно, — суетится он.

Быстро поднимается и подаёт мне руку, за которую я хватаюсь, и… Поскользнувшись, Марат снова падает на меня. И опять, как назло, наши губы на миг соприкасаются.

— Издеваешься? — страдальчески уточняю я, и мужчина снова поднимается. — Или тебе понравилось?

— Кажется, это тебе понравилось!

— Чушь!

— Тогда почему покраснела?

Протягивает раскрытую ладонь, и я надеюсь, что на этот раз Марат устоит. Но он снова падает на меня, но в этот раз что-то меняется. Мужчина держится на руках, чуть нависая надо мной, при этом не отрывает взгляда от моего лица и медленно наклоняется, прижимаясь к моим губам своими твёрдыми и требовательными.

Хочу оттолкнуть Марата, обвинить в насмешке над пухлой девушкой или ехидно спросить, не поспорил ли он на меня, но не могу. Мужчина прижаривает мою голову, углубляя поцелуй, а я таю в его руках, обвиваю своими его сильную шею, позволяя себе утопать в невероятном удовольствии.

По венам прокатывается обжигающая лава, и мне совсем мне холодно, а сердце так сильно бьётся, что кажется набатом. И каждый удар будто выбивает имя, навеки запечатанное в нём.

Марат. Марат. Марат.

Мы так долго целовались, и в то же время так мало!

— Ты простудишься, — прервавшись, вдруг говорит мне в губы Марат. — Поднимайся.

— Только вспомнил? — осторожно сажусь и лишь потом осторожно встаю на ноги. Ёжусь от ветерка. — Холодно…