Книга Хозяйка проклятой деревни, страница 73 – Данта Игнис

Илидан, исполинский и величественный, парил над этим кипящим хаосом, словно грозовой дух, принявший облик дракона. С чешуей, отливающей всеми оттенками ночной грозы – от глубокого индиго до иссиня-черного, каждая чешуйка казалась выкованной из самого сумрака и переливалась в сполохах магических разрядов. Могучие, перепончатые крылья, вздымали ревущие вихри, которые сметали и отбрасывали целые стаи омерзительных тварей, лезущих из прорыва.

Дракон, поглощенный яростью битвы, ревом врагов и собственной первобытной силой, не видел, не мог заметить, как крошечная, почти невидимая фигурка, управляемая чужой, злобной волей, неумолимо приближалась к эпицентру этого ада. Я шла, судорожно, до побелевших костяшек, сжимая в руке холодное, пульсирующее зло. Рука моя мелко дрожала. Я билась в конвульсиях отвращения и ужаса, но пальцы, скованные ядом, не разжимались, превратились в тиски, удерживающие орудие страшного предательства.

Земля стонала, небо рвалось в клочья от магических разрядов. Илидан сражался не один. Рядом с ним, словно верные волкодавы, защищающие своего вожака, бились несколько десятков преданных воинов, каждый из которых стоил сотни обычных солдат. Они, выстроившись несокрушимой стеной, отчаянно сдерживали неумолимый натиск тварей из второго, меньшего прорыва, образуя живой щит. Не давали мерзким ордам растечься по долине, неся с собой смерть, разрушение и отчаяние.

Яд Мишери, словно раскаленный металл, гудел в жилах, разливался по телу огненной рекой, подчинял каждую мышцу, каждый нерв, каждую частичку моего существа. Он заставлял мои конечности двигаться механически, отрывисто, против отчаянного, безмолвного сопротивления разума. Против воли, которая была раздавлена, как хрупкий полевой цветок под кованым сапогом. Каждый шаг отдавался невыносимой болью, не физической, но душевной. Я шла по острым осколкам разбитого вдребезги сердца, по битому стеклу моей растоптанной совести. Каждая отчаянная мысль о сопротивлении, каждая мольба к собственному телу остановиться –лишь беззвучный крик в вакууме.

Не надо. Остановись. ОСТАНОВИСЬ ЖЕ!

Но ноги не слушались. Рука, ведомая невидимой, но необоримой силой, медленно, неотвратимо, словно в кошмарном сне, подняла смертоносный артефакт. Ледяная, вибрирующая поверхность сферы обожгла ладонь. Дрожащий палец, не мой, чужой, нащупал скрытую выемку, и я, с безмерным ужасом наблюдая за собственными действиями, словно со стороны, нацелила артефакт прямо в могучую спину дракона.

Красный луч, тонкий и смертоносный, вырвался из устройства с отвратительным шипением. С неумолимой, дьявольской точностью он вонзился Илидану между лопаток, точно в то самое место, где еще не до конца затянулась глубокая рана, где чешуя была тоньше, а защита уязвимее. В то место, о существовании которого я знала лучше всех, потому что совсем недавно лечила эту рану…

– Илидан!  – хрипло вырвалось у меня, но грохот битвы поглотил голос.

Дракон взревел. Звук, от которого задрожали камни. Звук, способный разорвать душу на мириады кровоточащих осколков. Его огромное, могучее тело судорожно выгнулось, сжалось, словно от удара невидимого исполинского молота. Великолепная, казавшаяся непробиваемой чешуя цвета грозовой ночи начала стремительно тускнеть, трескаться и осыпаться с него, как сухие осенние листья под безжалостным порывом ледяного ветра. Под ней проступила сначала обожженная, дымящаяся кожа, затем ручьями хлынула темная, густая кровь, и, наконец, обнажилась уязвимая, кровоточащая человеческая плоть. Трансформация была чудовищно быстрой, мучительной, насильственной.