Книга Скандальная история старой девы, страница 149 – Анастасия Милославская

Рагнар протягивает мне символ перемен. Отвергнуть символ сейчас, прилюдно… это не просто оскорбить князя. Это значит, встать на пути этих самых перемен, которых мы со старыми девами так жаждем.

Почему мне кажется, что получить эту руну, значит даже больше, чем стать женой или любовницей?

Он сказал, что это необратимо.

Нас и так связывает метка истинности, а Рагнару всё мало. Он хочет окончательно привязать меня к себе.

Я сглатываю, понимая, что должна сделать выбор. Но сейчас, в такой сложный момент, находясь под взглядами суровых мужчин, я чувствую себя загнанной в угол.

Встаю, как заворожённая, глядя на серебряную руну. Я чувствую, как пальцы дрожат. Не от страха. От понимания: если я приму её – дороги назад не будет. Но ведь её и так нет…

У меня другого пути, потому что проклятая метка на моей руке решила за меня. А теперь меня ждёт ещё одно клеймо.

Рагнар не торопит. Он стоит спокойно, уверенно. Его зелёные глаза смотрят вглубь меня.

Мужчины за столом шепчутся. Они не понимают, как женщина из земель безмужних может стать чем-то большим, чем чернорабочая. Думаю, они ждут, что я, не помня себя от счастья, соглашусь.

– Если я её приму, – произношу я, громко, отчётливо. – Это не значит, что я принадлежу тебе, князь.

Шёпот становится громче.

Но Рагнар нисколько не выражает недовольства или гнева.

– Нет, – на удивление быстро соглашается он. – Это значит, что ты под моим щитом, я буду защищать тебя.

В груди становится тесно, будто всё вокруг исчезает, остаётся только он и эта руна между нами.

Я киваю. Медленно. Осознанно.

– Тогда я принимаю.

Я протягиваю руку, сжимаю руну пальцами. Она прохладная. И надеваю её себе на шею, сама, а затем сажусь на своё место.

– Что же, весьма интересный обычай, – подаёт голос один из мужчин, в его тоне сквозит не столько восхищение, сколько холодный скепсис. – Только вот любопытно, приживётся ли он в наших землях.

Мужчина сидит дальше всех, с левой стороны, седеющий, с глазами цвета пепла. Он один из тех, кто ещё при прошлом князе вершил чужие судьбы. Остальные смотрят на него с уважением и выжидающе.

Рагнар переводит на него ледяной взгляд.

– Это обычай моего народа, я не предлагаю вам перенять его. Я предлагаю вам перенять отношение к женщинам и тем, кого вы зовёте старыми девами. Сегодня просто предлагаю, в дальнейшем, я буду приказывать.

Он говорит это без гнева. Без угрозы.

Некоторые мужчины переглядываются. Кто-то кривит губы, кто-то опускает взгляд.

Седовласый окидывает меня презрительным взглядом.

А я сижу, чувствуя на груди вес руны. Рагнар сделал первый шаг, пытаясь изменить что-то, но разве я могу молчать?

Я медленно поднимаюсь на ноги, глядя на того мужчину, который осмелился высказать недовольство вслух.

Да, он меня раздражает. Да, я считаю его лицом старого порядка. Того, что держится не на справедливости, а на удобстве.

Я выпрямляю спину и чувствую, как на меня устремляются взгляды – одни с интересом, другие с досадой, третьи с откровенным презрением.

Пусть. Пусть смотрят.

– А мне вот интересна ваша позиция, – медленно произношу я. – Вы считаете, что женщины, прошедшие через боль, лишения и работу в ядовитом цехе, хуже тех, кто по счастливой случайности вовремя нашёл мужа?

В зале снова тишина. Только потрескивают факелы.

Мужчина не отвечает сразу. Он глядит потрясённо, как и многие другие. Орм рядом со мной одобрительно улыбается.