Книга Буря магии и пепла, страница 143 – Майрена Руис

– У нас.

– Что?

– Ты тоже северняка.

Я почувствовала, что краснею.

– Я полукровка.

– И что это значит?

– Что я не северянка.

– Но южанка ли?

– Мой отец был южанином.

– А твоя мать – северянка.

Я со вздохом посмотрела на него:

– К чему ты клонишь?

Он поставил свой стакан и снова наполнил его.

– Не знаю. Мы вроде разговариваем, разве нет?

Долгое время мы провели в молчании. Лютер продолжал лежать, откинувшись на кресле, а я нервно перебирала пальцами по коленям.

– Я не знаю, кто я, – сказала я, больше не в силах выносить тишину. – Я не чувствую себя своей ни там, ни здесь.

Лютер посмотрел на меня без осуждения и насмешки.

– Когда я была маленькой, я чувствовала себя южанкой. Это было единственное, что я знала: южанами были мои родители, моя тетя, мой двоюродный брат. А потом я познакомилась с семьей мамы, приехала ко двору и…

Я замолчала, смущенная. Конечно, Лютера все это не заботило. Он был уставшим и немного пьяным, только и всего.

– И все усложнилось, не так ли? – мягко добавил он.

– Наверное.

Лютер продолжал наблюдать за мной, его глаза были слегка затуманены. В ту ночь они казались скорее серыми, чем голубыми.

– Может быть, в итоге ты почувствуешь себя больше северянкой, раз вынуждена быть ею сейчас.

Я громко фыркнула, и он нахмурился, но его губы изогнулись в кривой улыбке.

– Это было бы не так уж плохо, – возразил он, уставившись в свой стакан. – На самом деле так было бы проще всего. Некоторое время мы побудем здесь, пока все не прояснится, а потом поедем в Луан. Это очень близко к Нирване, поэтому ты сможешь навещать твоих бабушку и дедушку и друзей. Можешь пойти работать в школу, если поговоришь с моим отцом.

На мгновение у меня перехватило дыхание. Он не спрашивал и не предлагал, он был уверен, что, когда уедет, я последую за ним. Я хотела заявить ему, что переезд на Север не входит в мои планы, что я думаю отправиться в Олмос, как только появится такая возможность. Вернуться к своей семье.

Моя диссертация больше не имела смысла. Мое тайное желание создать новый Комитет образования стало неосуществимым. Я не смогу повлиять на ситуацию в Оветте, но, возможно, у меня получится продолжить свою жизнь в Олмосе. И Лютер, рано или поздно, узнает об этом.

– Уже поздно, – сказала я между тем.

Я встала и направилась в спальню, дрожащими руками сжимая ночную рубашку. Остановившись на пороге, я обернулась к нему:

– Ты пойдешь в кровать?

– Через пять минут.

Я кивнула и вошла в комнату, пока он допивал свой виски. Сняв халат, я забралась в кровать, оставив на его тумбочке зажженную свечу. Лютер вошел вскоре после меня, и я слышала, как он надевает пижаму за моей спиной. Затем я почувствовала, как прогнулся матрас, и Лютер погасил свечу. Еще несколько мгновений я подождала, ощущая, как он укрывается одеялом и слегка ерзает, ища более удобное положение. Услышав его размеренное дыхание, я повернулась к нему, чтобы нащупать его руку, но наткнулась на его талию. Ничего не говоря, Лютер сплел свои пальцы с моими, позволив нашей магии течь.

Мы старались жить обычной жизнью, как будто ничего не произошло, придерживаясь рутины и ведя обыденные разговоры. Лучше всего получалось притворяться у Сары, которая, руководствуясь своими безупречными северными манерами, наполняла тишину фортепианной музыкой.