Книга По извиистым волнам, страница 147 – Вал И. Лейн

Она стала карабкаться наверх, брыкаясь и плавая с гораздо большими способностями, чем у человека. Это объясняло, как она выжила после того, как много лет назад отрезала себе хвост и прыгнула за борт на новых ногах. Но на этот раз я не могла позволить ей вернуться на поверхность.

Я сопротивлялась и выронила трезубец из рук, когда бушующие волны вырвали его у меня из рук. Найду его позже. Но прямо сейчас я не могла рисковать тем, что Корделия приблизится к нему.

Она подплыла, ее голубые глаза злобно горели, когда она схватила меня за рубашку и стянула ее через голову, пытаясь притянуть к себе. Пока я боролась с наматывающейся на голову тканью, она ударила меня коленом по ребрам. Я билась, пытаясь отличить верх от низа. И как только я восстановила равновесие, снова сосредоточилась на ядовитой женщине, пытавшейся убить меня в этом черном море.

Что-то потемнело во мне. Тяжелое понимание этого пронзило меня до глубины души, заставив похолодеть до костей. Корделия не собиралась останавливаться. Никогда. Ее бесконечная жажда мести и власти никогда не закончится. Пока кто-то не остановит ее. И это был мой последний шанс сделать это.

Я беспокоилась о том, что то, что собиралась сделать, оставит пятно на моей душе. Но потом вспомнила, что у меня ее нет.

41. Бунт

Катрина

Я повернулась к ней. Зная, что она ожидала, что я поплыву вверх, к поверхности, чтобы уйти от ее атак. Но вместо этого я поплыла к ней, и кровь из моих изодранных плавников закружилась вокруг нас призрачными алыми потоками.

Я вцепилась ей в плечи, впиваясь ногтями в кожу так, что ослабить хватку стало почти невозможно. Преодолевая притяжение воды, я водила хвостом вверх-вниз в быстром волнообразном ритме. Это было движение, которое все еще казалось непривычным, поскольку талия и туловище двигались, чтобы поддерживать силу, необходимую для погружения в поднимающуюся волну океана, которая только и хотела, чтобы нас выбросило обратно. Но сила хвоста удивила меня и напомнила о моем преимуществе.

Стараясь как можно лучше уклоняться от царапин и ударов, которые наносила Корделия, я сосредоточилась на том, чтобы удержать ее, толкая все дальше в пучину океана. Она боролась со мной, как дикое животное, царапая мою кожу ногтями и дергая меня за волосы с такой силой, что я почувствовала, как слезы защипали глаза под водой. Бушующий и вздымающийся океан над нами стихал, постепенно затихая позади нас. Вокруг нас потемнело почти до черноты, а сокрушительный вес воды становился все тяжелее, настолько, что даже я чувствовала ее давление на грудь.

Я знала, что Корделия напугана. Я чувствовала это по тому, как она билась и извивалась в моей хватке, выкрикивая угрозы и проклятия, которые вырывались наружу лишь приглушенными всплесками пузырей. Я чувствовала, как ее удары становились все более отчаянными и напряженными. И всякий раз, когда я начинала испытывать к ней жалость, во мне просыпалось чувство сирены, чтобы я могла противостоять любому проявлению сочувствия. Я хотела быть эгоисткой. Я должна была быть такой, прямо сейчас. Для этого мне придется отправиться в самую темную часть океана… и в самую темную часть самого себя.

Я не могу этого сделать. Не могу.

Я мысленно умоляла сирену во мне заткнуть мою совесть. Мне нужно было, чтобы ее безжалостная сущность взяла верх. Хотя боялась, что, как только добровольно сдамся, я уже не смогу вернуть себя.