Книга Горячие руки для Ледяного принца, страница 74 – Рита Морозова

Ледяные Копья замерли в воздухе, направленные туда, где я только что была. Теперь они были просто красивыми, бесполезными сосульками, сияющими в странном свете.

Ближайшие Южане: Солдаты, карабкавшиеся по обломкам, стоявшие у подножия, застыли в мгновенных позах атаки, бегства, ужаса. Ледяной туман окутал их, превратив в серые, заиндевевшие силуэты. Их крики замерли на губах, превратившись в ледяные пузыри.

Торвик. Он не был заморожен полностью. Его зачарованный доспех, пылающий остатками магической энергии, вспыхнул ослепительно, пытаясь противостоять волне холода. Но это лишь отсрочило неизбежное. Он отлетел назад, как пушинка, ударившись о камень, и застыв на колене, одной рукой опираясь на свой пылающий, но уже покрывающийся инеем меч. Его лицо было искажено не только болью от удара, но и чистым, животным страхом, смешанным с невероятным изумлением. Он видел. Видел, как его маги превратились в ледяные памятники в мгновение ока. Видел источник этой силы.

Источник. Кайлен.

Он стоял на груде обломков там, где секунду назад была его ледяная гробница. Но это был не Колосс Скорби. Это был Повелитель Льда. Высокий, мощный, дышащий парадоксальной силой — неистовой яростью и абсолютным, пронизывающим холодом. Его одежда — простой камзол — была цела, но покрыта тончайшим, переливающимся, как алмазная пыль, инеем. Его кожа — не мертвенно-бледная, а цвета слоновой кости, живая, но излучающая холод. Его волосы, растрепанные, были увенчаны крошечными ледяными кристаллами, сверкавшими, как диадема. Но главное — глаза. Серебристо-серые, но теперь — не пустые и не безумные. Они горели. Холодным, ясным, нечеловечески сосредоточенным пламенем. В них читалась бездна боли (моей боли, его боли), океан ярости и… абсолютный, леденящий душу контроль.

Он не смотрел на Торвика. Не смотрел на своих новых ледяных статуй. Его взгляд, острый, как ледяная игла, сканировал хаос внизу. Искал. Меня. Его пробудившееся сознание, пронзенное последним импульсом моей жизни, моей жертвой, знало, куда я упала.

Его взгляд нашел меня. В сугробе у подножия обломков. Маленькую, сломанную, почти неотличимую от других темных комков на снегу. Но он увидел. Увидел слабое мерцание золота во мне? Увидел нить нашей связи? Увидел просто меня. В его глазах, полных ледяного пламени, промелькнуло что-то человеческое — вспышка невыносимой агонии. Боль от того, что он увидел. От того, во что я превратилась ради него.

И тогда он двинулся.

Не шагнул. Не прыгнул. Он снизошел. Словно гравитация для него перестала существовать. Он просто сошел с груды камней, ступая по ступеням из мгновенно формирующегося под его ногами льда. Лед был не голубым. Он был кристально чистым, сияющим внутренним серебристо-золотым светом. Каждая ступень возникала за микросекунду до его шага и исчезала в алмазную пыль через миг после. Это был не путь. Это было шествие. Шествие божества зимы, пришедшего не нести смерть, а восстановить порядок. Его холодное сияние распространялось перед ним волной. Южане, оказавшиеся на его пути, не замерзали насмерть мгновенно. Они… замедлялись. Их движения становились тягучими, как в густом меду, их крики растягивались в низкий, жуткий гул. Они падали на колени, не в силах сопротивляться нарастающему давлению холода, сковывающего не только тело, но и волю.