Книга Горячие руки для Ледяного принца, страница 73 – Рита Морозова

Осколки золотистого льда полетели во все стороны. Один из них, острый, как бритва, чиркнул по моей щеке. Я не почувствовала боли. Только холод. Глубокий, всепоглощающий холод, идущий изнутри. Я больше не стояла. Я падала. Отрываясь от ледяной глыбы, от его пробуждающегося тела, от источника света, который я в него вложила. Последнее, что я увидела перед тем, как тьма поглотила меня полностью, было его лицо. Оно больше не было спокойным. Оно было искажено немым криком ужаса и боли, обращенным ко мне. Его рука, уже почти свободная от треснувшего золотистого панциря, протянулась, пытаясь схватить меня, удержать. Но расстояние было уже слишком велико. Я падала вниз, в хаос площади, в холод, в небытие, с чувством странного, ледяного покоя. Я сделала, что могла. Солнце зажглось. Теперь ему предстояло взойти.

Падение длилось вечность и мгновение одновременно. Мир превратился в калейдоскоп мелькающих образов: кроваво-красное небо, черные зубья разрушенных стен, искаженные лица южан, завороженно глядящих вверх, ослепительные вспышки магии, летящей куда-то мимо… И его лицо. Лицо Кайлена, искаженное немым криком, рука, отчаянно протянутая сквозь золотистые осколки бывшей его темницы, пальцы, почти касающиеся моей падающей руки. Почти.

Затем — удар. Не о камни. О чьи-то руки. Жесткие, закованные в лед? Нет. В сталь. И крик боли — не мой. Чей-то чужой. Я качнулась, как тряпичная кукла, и снова полетела вниз, но медленнее, закручиваясь в вихре собственной слабости и чужого хаоса. Еще один толчок, удар в бок — на этот раз тупой, как от бревна. Воздух вырвался из легких свистом. Я услышала треск — ребро? Потом — мягкое, холодное приземление в сугроб, взметнувшее фонтан колючего снега. Темнота, звавшая так сладко, накрыла меня с головой, как теплая волна. Но прежде чем погрузиться в нее окончательно, я услышала. Не грохот битвы. Не крики. Рев.

Это был не человеческий звук. Это был рев пробудившегося вулкана. Рев ледника, сходящего с гор. Рев абсолютной, первобытной ярости, смешанной с невыразимой болью. Он исходил оттуда, сверху, с груды обломков, где лежала золотистая глыба, и врезался в гул сражения, заглушая все на мгновение. Даже южане замерли, в ужасе глядя вверх. Маги Торвика, готовившие новый залп, оцепенели с поднятыми руками.

Там, где был Кайлен, стоял Бог Льда.

Золотистый панцирь, сковавший его, не растаял. Он взорвался изнутри. Не осколками, а сокрушительной волной чистой, контролируемой силы. Силы не смерти, а абсолютного нуля. Волна ударила во все стороны, не как разрушительный удар, а как… вздох. Первый вздох новорожденного гиганта. Но этот вздох нес смерть всему, что осмелилось ему угрожать.

Воздух замер. Буквально. Влажный пар от дыханий, дым пожаров, летящие снежинки — все в радиусе сотни ярдов превратилось в микроскопические алмазные кристаллы, зависшие во внезапно кристально чистом, невероятно холодном воздухе. Образовалась сфера абсолютной тишины и неподвижности.

Маги Торвика застыли в позах заклинателей. Не как статуи — как инсталляции мгновенной глубокой заморозки. Зеленые и золотые искры магии на их руках превратились в крошечные ледяные цветы. Глаза, полные ужаса, стали матовыми, покрытыми инеем. Их темные плащи окоченели, как листы жести. Они не упали. Они стояли, мгновенно превращенные в сложные ледяные изваяния, пульсация жизни под ледяной коркой едва уловима, но стремительно угасающая.