Книга Горячие руки для Ледяного принца, страница 9 – Рита Морозова

Я посмотрела в его глаза — усталые, измученные дорогой, но полные такой искренней любви и страха. Я вспомнила старика у ворот, его синие губы. Детей, закутанных в тряпье. Но вспомнила и леденящий шепот слухов о принце. О Ледяном Сердце.

— Я… постараюсь, — прошептала я. Это было не клятвой, но обещанием осторожности.

Эдгар вздохнул с облегчением и похлопал меня по руке.

— Умница. Теперь ешь, пока горячее.

Я взяла ложку, но аппетита не было. За окном сгущались сумерки, превращая величественные, но скованные льдом здания в мрачные силуэты. Всеобщий холод проникал сквозь стены, сквозь одежду, сквозь кожу. Он был не только в воздухе. Он был в глазах людей, в шепоте слухов, в самом камне города. И мой дар, спрятанный глубоко внутри, тихо тревожился, как маленькое пойманное животное, чувствующее приближение хищника. Я сжала ложку так, что пальцы побелели.

Принц-лед. Что он за монстр, сеющий такой ужас? И как случайная девушка с юга, застрявшая в чужом теле, может остаться незамеченной в его ледяном королевстве?

Холод Эйриденхолда был не просто погодой. Это была живая, дышащая сущность, пропитавшая каждый камень, каждый вздох, каждую мысль. Прошло три дня с момента нашего прибытия в столицу, три дня жизни в тени ледяных башен и под гнетущим взглядом закутанных, испуганных горожан. Предупреждение Эдгара звенело в ушах постоянным набатом: «Держи дар в тайне. Светиться здесь — смерти подобно» . Я старалась. Боже, как я старалась. Видеть страдающих детей, стариков с синими от холода губами, женщин с пустыми глазами отчаяния — и не протягивать руки, не выпускать то тепло, которое так отчаянно рвалось наружу, откликаясь на боль вокруг, — это была пытка хуже любой физической слабости. Я сжимала кулаки до боли, кусала губы, отворачивалась, уходила вглубь лавки, где Эдгар торговался за свои южные ткани с купцами, чьи лица были такими же заледеневшими, как их город.

Но сегодня утром что-то внутри не выдержало. Воздух в нашей комнатке в «Замерзшем Фонтане» казался особенно ледяным, пронизывающим до костей. Я проснулась с ощущением, будто меня всю ночь трясли. Не от холода — от внутреннего напряжения. Дар бурлил под кожей, как река, запертая плотиной. Мне нужно было выйти. Просто пройтись. Увидеть что-то кроме этих четырех стен, запаха дешевой похлебки и тревоги в глазах отца. Я знала, это риск. Но оставаться — значило сойти с ума.

— Папа, я схожу на рынок, — сказала я, завязывая шаль потуже. Шерсть была грубой, колючей, но хоть как-то защищала от вездесущего инея. — Посмотрю… ну, может, какие-нибудь травы, если есть.

Эдгар, пересчитывающий медные монеты у стола, поднял встревоженный взгляд.

— Аннализа, доченька… Помнишь, о чем мы говорили? Город неспокойный. А с твоим… — Он кивнул в сторону моих рук, спрятанных в складках платья. — Лучше останься. Поможешь мне разобрать новые тюки.

— Я не буду ничего делать, — пообещала я, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — Просто пройдусь. Свежий воздух… Голова болит от духоты. Обещаю, буду осторожна. Вернусь быстро.

Он потер переносицу, взгляд его метался между мной и монетами, между отцовской заботой и необходимостью торговать, чтобы выжить в этом проклятом месте. Я видела борьбу в его глазах.

— Ладно, — он сдался, но голос был жестким. — Но только по торговым рядам! Не сворачивай в переулки. И если увидишь королевскую стражу, или, не дай боги, сам кортеж — прячься. Слышишь? Прячься и не высовывайся. И вернись через час. Не позже.