Книга Горячие руки для Ледяного принца, страница 7 – Рита Морозова

Хозяин смотрел на жену, потом на меня. В его глазах не было радости. Только благоговейный ужас.

— Чародейка… — прошептал он. — Или… ангел?

Я не была ни тем, ни другим. Я была потерянной душой с украденным телом и опасным даром. И видя благоговейный страх и надежду в его глазах, видя синеву отступающей Зимы на лице его жены, я поняла окончательно.

Это не бред, Алиса. Это ужасающе реально. И ты здесь. И этот дар… он нужен.

Эдгар помог мне добраться до повозки. Я дрожала от истощения, но внутри горел новый огонь — осознанный, тревожный.

— Спасибо, доченька, — тихо сказал Эдгар, укрывая меня мехами. — Ты… ты настоящая героиня.

Я не ответила. Я смотрела на север, туда, где над заснеженными лесами, на фоне свинцового неба, уже вырисовывались мрачные, покрытые вечным инеем башни Эйриденхолда. Столицы Холода. Дома Принца Льда.

А черный камень, дающий мне силы, изредка тревожно холодел, будто тревожась из-за приближения к проклятию.

Скрип полозьев по заледенелому камню сменился глухим гулом, когда наша повозка въехала под своды главных ворот Эйриденхолда. Воздух внутри стен ударил в лицо, как кулак — не просто холодный, а высасывающий тепло, пронизывающий до костей. Я втянула голову в плечи, кутаясь в шаль, но ледяные иглы все равно кольнули щеки.

— Вот она, столица, — пробормотал Эдгар, его голос был приглушен шарфом. Он правил лошадьми, напряженно вглядываясь в лабиринт заснеженных улиц. — Держись крепче, Аннализа. Тут… не как дома.

Дом. Слово вызвало острое воспоминание о солнце Вейсхольма, о запахе нагретой земли и смехе Лины. Здесь не было ни солнца, ни смеха. Здесь был иней . Он висел на всем: на острых шпилях башен, вздымающихся к серому, низкому небу; на мрачных каменных фасадах зданий, украшенных некогда изящной резьбой, а теперь скованных ледяными наплывами; даже на лицах редких прохожих, закутанных в темные, грубые ткани так, что видны были лишь усталые, напуганные глаза.

Контраст был не просто физическим. Он был душевным . В Вейсхольме жизнь била ключом, несмотря на скромность. Здесь царила подавленность. Люди двигались быстро, понуро, не глядя по сторонам, словно боялись привлечь внимание невидимых сил. Воздух гудел от тишины, прерываемой лишь скрипом саней, далеким кашлем или плачем ребенка, быстро приглушаемым. Роскошь, о которой говорилось в плане, была видна — резные деревянные балконы на некоторых домах, тяжелые двери с бронзовыми ручками, следы позолоты на гербах над воротами богатых особняков. Но все это было погребено под холодом и страхом. Изнанка роскоши — нищие, прижимающиеся к тепловым трубам, едва видным из-под снега, с пустыми глазами и синими от холода губами. Запах дорогих благовоний, доносящийся из лавок, смешивался с вонью замерзшей мостовой и отчаяния.

Эдгар свернул в торговый квартал. Улицы здесь были чуть шире, чуть оживленнее. Ларьки и лавки теснились друг к другу, пытаясь согреться. Но и здесь царствовал холод. Товары были специфическими:

Горы мехов: Шкуры белых волков, песцов, медведей. Дорогие, но необходимые для выживания. Торговцы с красными от холода лицами громко расхваливали свой товар.

Снег и лед: Удивительно, но здесь продавали чистый лед для погребов и снег для охлаждения — видимо, с окрестных гор, где он был чище городского.