Книга Вдова на выданье, страница 128 – Даниэль Брэйн

Анна Якшина губернаторшу характеризовала нелестно. Верно, натура сволочная, эта макака ее и не скрывает — зачем, перед ней весь город лебезит.

— Мирон, салаты барыням. Оба. В блюдо не плевать, ничем не портить, может, они к осетрам привыкшие и больше к нам не зайдут.

Губернаторша и ее титулованная подруга должны были десятой дорогой меня обойти, зная, что место купеческое, считай — мужицкое. Но выпускать я их не собиралась: если купечество меня прокатило с детскими площадками, пусть город раскошеливается. И, пока поварята собирали заказ, я лихорадочно думала, как умасливать эту… даму.

— Сэ террибль, ма шер! Благородной девице вести себя с мужчиной как гризетка! — услышала я, выходя с подносом из кухни, и приняла на свой счет, но виду не подала. Губернаторша обмахивалась веером из перьев, хотя было нежарко, и перстни, каждый ценой в мое заведение, сверкали на ее пальцах. — Вообразите, дорогая Зизи, за соседним столиком такую сцену! Ревность, вожделение, огонь… сэ террибль! Вы согласны? — и она, обернувшись, дернула меня за рукав. — Дать даме пощечину, террибль!

Не будь я матерью двоих детей, не привыкни, что меня постоянно хватают, а то и виснут на мне, грохнула бы я на платье губернаторши и «мимозу», и оливье.

— Романчик… пикантный, но скандал на людях! Как непристойно! Вы не читали, любезная? Потеряли немного, мадам Лефевр — бездарность, но фривольные сцены хороши.

Ай да Пивчиков, ай да сукин сын! Я выставляла на стол тарелки, губернаторша сложила веер и почесывала перьями мое запястье.

Всемогущая, можно это будет первый и последний визит этой лисицы в мой курятник? Я что, о многом тебя прошу?

— Зизи, взгляните на нее, она глупа! — взвизгнула губернаторша, взмахивая веером в направлении детской площадки, сейчас пустовавшей. Я отскочила, с веера слетело перышко и приземлилось в салат. — Там игрушки! Любезная, зачем в ресторации игрушки? Вы разоритесь, мой вам совет — выходите скорее замуж! У вас появятся дети, и больше не будет времени на всякие глупости.

— У меня, сударыня, двое детей, — я разложила на салфетки приборы и напоследок поставила на стол крошечную вазочку с травинками, надеясь, что у этой овцы хватит мозгов траву не сжевать.

Я покидала поле битвы, губернаторша продолжала кудахтать, ковыряя серебряной вилкой салат. Ее подруга, какое-то там сиятельство, была поумней и предпочитала жевать, а не подливать беседами масла в кипящий котелок своей приятельницы.

Я влетела на кухню, взгляд остановился на Мироне. Никому другому Прасковья мои бумаги не даст, не стоит и пытаться.

— Мирон, на три целковых, бери лихача, поезжай домой. Прасковье скажешь, чтобы дала тебе бумаги из синей шкатулки. А лучше всю шкатулку сюда вези. Ну же! — я притопывала ногой, а Мирон не торопился. — Да проживет без тебя кухня полчаса!

Мирон опомнился и убежал, смекнув, что дело срочное, я покосилась на Леониду — она не помощница, я сама. На самый шикарный из подносов я наставила розеточки, накидала выпечку прямо с огня, обожгла пальцы и не заметила, натянула на лицо хлебосольную маску и потащила хлеб-соль волку в пасть. Пока Мирон не привезет шкатулку, я губернаторшу не выпущу. Пусть сидит и ест.

Княгиня Зизи Орехова — вовремя я вспомнила ее имя! — меня спасла. От меня не укрылось, что дружба двух змей скорее вынужденная, чем искренняя, и пока губернаторша трясла по всему залу перьями и верещала мармозеткой, княгиня расспрашивала меня о ресторане и о том, как мне пришло в голову сделать детскую площадку. Она была иностранка, говорила быстро, с сильным акцентом, понимала не все, но я была терпелива.