Книга Вдова на выданье, страница 132 – Даниэль Брэйн

Клавдия поддерживала Липочку во всех ее начинаниях не из солидарности.

Выпасать молодую вдову еще несколько лет она не желала, детей не любила, ей не нужны были ни чистая перед усопшим братом совесть, ни полагающиеся за пригляд гроши — ей нужна была свобода. Клавдия собиралась стать полноправной хозяйкой собственной жизни и не хотела тащить ничего в эту новую жизнь.

Телега плелась по узкой улице, лошадь фыркала и задирала короткий хвост. Я скрипела зубами и слышала лишь стук копыт, весь город превратился в бесконечное цок-цок-цок. Леонида опередила меня на четверть часа, если я не буду мешкать, ничего не произойдет. Я проверила купюру — на месте, за пазухой, за двадцать целковых ванька отправится к черту на рога, лучше иметь какой-никакой, но тыл.

За Женечкой приехали от Обрыдлова, и Липочка умерла. Не потому, что Матвей зарыл где-то сокровища, конечно нет.

От родителей Липа унаследовала ничтожную часть имения, но получала все после смерти брата, только дождаться, когда официально признают Николая погибшим. Матвей алкал — ему не повезло, вдова горевала недолго и широким жестом вверила бы свое наследство новому мужу. Агафья имела в арсенале секретное оружие — ссаные тряпки, от разорения она бы имение уберегла, но Мазуровы в случае второго брака Липы капали слюной. Липа должна была умереть до того, как Макар отгорюет по первой супруге.

После смерти Липы имение переходило к ее сыну.

До момента, когда Женечка попадет в заботливые — без иронии — руки Пахома Провича, оставались считанные секунды. Обрыдлов не выпустит то, что принесет ему баснословный доход: вырубить вишни, настроить дач — рецепт-то давно проверен классиками. Нельзя было допустить, чтобы отдали драгоценного мальчика, и Липа получила по голове.

Домна пошла на крайние меры, чтобы вытащить из нищеты себя и свою дочь. Домна знала наверняка, что вот-вот появится на пороге скорбный вестник, и нужно быть готовой, приручить осиротевших малышей, ни у кого не вызывать никаких сомнений.

Липа была не намерена разлучаться с детьми, и Домна пошла на второй заход, к тому же небезосновательно опасаясь, что Липа проговорится про ее хлопающие туфли, и тогда Лариса — Клавдия, но это неважно — не пряча радость, сдаст ненавистную родственницу в острог.

Леонида врала, не то что не зная правду — всю правду не знала Липочка, ей легко было заливать.

Солнце падало за крыши и поджигало окна, город кипел в желто-багряном огне, и руки у меня были ледяными. Телега теперь неслась, подпрыгивала на брусчатке, меня мотало из стороны в сторону и мутило. Я загодя вцепилась в низкий бортик и наклонилась, но мы резко встали намертво, и это была первая пробка, в которую мне довелось попасть. Нас тотчас подперли справа, и слева, и сзади, я хлопнула ваньку по плечу, сунула ему два целковых, съехала с телеги на животе и побежала.

Спотыкаясь, влипая ботиночками в дерьмо, я неслась, уповая, что дорогу запомнила — впереди большая колонна во имя чуда избавления от чумы, от колонны — направо, там снова взять лихача. Я запыхалась, легкие жгло, адски хотелось пить, сердце выпрыгивало. Посреди улицы раскорячился самоходный экипаж, и бравого молодого купца брали в кольцо недружелюбно настроенные извозчики. Лошади ржали, обстановка накалялась, я покачала головой — историческое событие, чему я свидетель! — и пролезла между телег к обочине.