Книга Грех и поражение, страница 68 – К. Ф. Брин

– Два пятых уровня, один из которых весьма дорог, означает, что Аарон настроен серьезно, – пробормотала Бриа.

Меня пробрал озноб.

– Это команда Аарона?

– С тех пор как на сцену вышла Алексис, Аарон просто в отчаянии. Пожалуй, не стоило тебе соглашаться на эту работенку, чувак, – сказала Бриа Крашеному, игнорируя меня. – Если он сказал, что это опасно, это, вероятно, еще и весьма глупо, и неважно, сколько некромантов у вас имеется.

– Ты сама сказала, мы оба – опытный пятый уровень и, думаю, способны справиться с чем угодно. Но… – от манипуляций Бомана Крашеный поморщился, – я случайно услышал, что Аарону пришлось украсть какой-то предмет, чтобы получить возможность вызвать этого духа. Добыть его было невероятно сложно, и Аарон очень доволен тем, что ему это удалось. Еще я уловил имя Зандера, но при моем появлении все замолчали и поспешили прочь. Аарон хочет произвести фурор. Он собирается бросить этого духа в бой и думает, что с ним проиграть не может.

Холодок, пробежавший по спине, разлился по всему телу. Содрогнувшись, я увидела, что мои мысли отражаются на лицах всех наших.

Аарон собирался перехватить у меня контроль над Хардингом, а я не взяла те карманные часы. Не поэтому ли Хардинг прячется? Неужели он знает?

Вполне возможно, Аарону это удастся, и, едва завладев Хардингом, он нацелится на меня. Хардинг знает о нашей магии куда больше, чем я. Гораздо больше. И очень много знает обо мне.

Если Аарон получит контроль над ним, я могу стать очередным «несчастным случаем». Люди Аарона смоются, и моя смерть сойдет им с рук. И Киран ничего не сможет с этим сделать.

– Он не сможет контролировать Хардинга, – сказал Тан, когда мы, вконец выдохшись, тащились по коридору, переполненные ощущением, что с нас хватит.

Было пять часов, тени снаружи уже начали удлиняться, а мы все шли и шли. Нас пока никто не победил, так что преждевременное отступление выставило бы нас слабаками. А может, трусами? Не знаю – местный кодекс не имел для меня особого смысла, но все остальные согласились, что нам нужно задержаться здесь еще ненадолго. Мы даже почти не пострадали. Дилан просто отказывался в это верить.

Впрочем, сейчас он плакал не переставая, поэтому не мог мыслить здраво. Они с Таном попали под удар какой-то эмпатической силы, навязывающей людям эмоции. Дилану досталась грусть – ну или что-то, что воплотилось для него в грусть. Он разрыдался, замкнулся, скорчившись и обхватив себя руками, и стал совершенно непригодным для боя.

А Тан получил не грусть, нет. Парень, бывший весь день бесполезным, вдруг стал жутко опасен. Потому что охваченные гневом Берсерки опасны.

Может, та, кто нанесла удар, видела его в сети и знала, кто он. Если так, то ее поступок был чрезвычайно рискованным. Тан вполне мог бы разметать их группу. Растоптать их. Использовать в качестве шаров для боулинга. Разорвать в клочья.

Но Тан не сломался. Он побагровел, кулаки его сжались, по всему телу вздулись толстые жгуты мышц. Он боролся с потребностью измениться – и победил ее, что для Берсерка немыслимый подвиг. Несравнимое самообладание. Неслыханное.

Пока остальные наши сражались с остальной группой, я использовала против женщины-лидера все известные мне приемчики, не представлявшие угрозы для жизни. Она тоже была сильна. И определенно билась когда-то с другими обладателями магии Аида.