Книга Мечты о свободе, страница 9 – Келли Сент-Клэр

Это изменилось с появлением Кедрика. И продолжило меняться, пока я проводила больше времени в Гласиуме.

Глубоко в душе я гадала, меняет ли моё смешанное происхождение то, как я вижу проблемы и решения. Я люблю своего брата. Я бы прошла через огонь, чтобы спасти его. Но его постоянные сомнения в решениях, которые я принимаю, заставляют меня усомниться в себе и в его доводах. Лёгкость наших отношений пострадала от этого. Но остался фундамент: нерушимая верность и любовь. Но всё остальное, кажется, изменилось. Однако я заметила, как он повзрослел за время, проведённое в Гласиуме — подозреваю, что дружба с Ашоном разрушила многие предрассудки моего брата.

— Ты не присоединилась к сегодняшнему обсуждению, — говорит он.

Оландон гораздо лучше придерживается правила «никаких вопросов» из нашего мира. Я давным-давно сдалась с этим.

— Боюсь, я только проснулась.

Я выглядываю в маленькое окно и вижу, что Гласиум ярко освещён огнями Осолиса. Я проспала до полудня.

— Ужин отнял у тебя силы.

Я встречаю его взгляд с натянутой улыбкой. Он заслуживает объяснения. Или, возможно, я всё ещё пытаюсь убедить себя.

— Ландон… насчёт меня и Джована…

Его лицо разглаживается. Он пересекает комнату и садится на длинную скамью у основания кровати.

Я мысленно начинаю составлять несколько предложений, но ничего не подходит. Как мне заставить человека понять, что я чувствую, когда он находит Брум отвратительными?

Оландон с минуту наблюдает за моими сомнениями.

— Ты любишь его, — подсказывает он.

Я громко выдыхаю.

— Да. Но это не значит, что я бросаю наших людей. Мой народ на первом месте. То же самое относится и к Джовану. Он понимает, что нужно сделать. Я хочу, чтобы ты понял это.

— Ты уверена в этом.

Я моргаю.

— Ну, да. Я имею в виду, мы говорили об этом.

Я хмурюсь, пытаясь вспомнить свои разговоры с Джованом за последние несколько недель. Было много «я люблю тебя», и мы обсуждали устранение моей матери от правления, а затем было несколько часов поцелуев.

Но говорили ли мы прямо о том, что будет дальше?

Я сажусь рядом с Оландоном.

— Нет. Это не правда. Мы не говорили.

Он берёт меня за руку.

— Вам нужно это сделать.

Я рассеянно киваю.

Мы оба притихаем. Единственным свидетельством наших эмоций является то, как движутся наши руки: хватка сжимается и расслабляется через определенные промежутки времени.

У него перехватывает дыхание.

— И ты была права, сестрёнка.

Я наклоняю к нему голову и наблюдаю, как румянец проступает на его высоких скулах.

— По какой-то причине, её действия по-прежнему продолжают удивлять меня. Действия матери. Я в жизни не верил по-настоящему, что она бы убила тебя, до тех пор, пока не услыхал приказы Харе.

Ныне мертвый Харе был главой Элиты. Элиту составляли лучшие солдаты моей матери. Обычно они служили ей личной охраной. Но в этот раз она отправила их на особую миссию: убить свою дочь. Мне особенно понравилось ломать шею Харе. Хотя, вероятно, не так сильно, как он наслаждался, ломая мне ногу в детстве.

— Ты поступила правильно, когда помогла Гласиуму противостоять нашей армии.

Я смотрю на него, и на его лице появляется призрак улыбки.

— Ты никогда не думала, что услышишь такое от меня, — подсказывает он.

Это один из способов выразить это.

— Нет, — говорю я. — Я думала, ты сомневался в решении и возненавидел меня за него.