Книга Мечты о свободе, страница 96 – Келли Сент-Клэр

Аквин предал нас. Он знал, что его сын был нанят для убийства принца Кедрика. И в глубине души он, должно быть, чувствовал, что вместо этого Хейс попытается убить меня, иначе зачем было предупреждать меня? Не то, чтобы я назвала предупреждение, которое он мне дал, чем-то иным, кроме как загадочным пустяком. Всё это время я полагала, что он едва знает мою мать. Он заставил меня поверить в это.

Теперь он намеревается умереть, когда всё, что я хочу сделать, это непрестанно кричать на него в течение нескольких дней. Меня не волнует, что он может быть уже мёртв. Мне всё равно.

Посреди ночи меня будят, когда кто-то входит в шатёр Короля. Место, где мы прятались весь день.

— Это просто я, — мягко говорит Джован.

Услышав его слова, я фыркаю: они так же нелепы, как и всегда. Просто Джован. Я закатываю глаза.

Брат не просыпается.

Джован пробирается ко мне и в изнеможении опускается на меха. Он обхватывает меня за талию, притягивает к себе и прижимается лицом к моей шее.

— Мне жаль, детка.

Я пренебрежительно хмыкаю, но в итоге это звучит так, будто я стараюсь не заплакать.

— Что есть, то есть, — говорю я.

Он ничего не произносит, просто целует моё плечо. Он молчит так долго, что я решаю, что он уснул.

Пока не слышу его тихие слова на ухо:

— Он всё ещё жив.

* * *

На следующий день мы возобновляем марш. К вечеру мы должны добраться до кромки леса. В течение дня я улавливаю обрывки разговоров, и меня раздражает, что я специально подслушиваю, желая узнать, как дела у Аквина.

Не могу отрицать, что известие о том, что он стабилен, приносит мне облегчение.

Весь день Джован держится рядом, а когда мы останавливаемся на ночлег, он не оставляет мне выбора, завлекая в свой шатёр. Я оглядываюсь через плечо на Оландона, но Ашон уже взял его под своё крыло. С моим братом всё будет в порядке.

— Хочешь поговорить об этом?

Джован стягивает рубашку через голову.

Глядя на то, как он раздевается, я обнаруживаю, что мне действительно хочется поговорить.

— Это был он, — категорично говорю я. — Всё это время.

— Он что?

Я надуваю щёки.

— Он убил Кедрика! — взрываюсь я.

Джован качает головой.

— Нет, не убивал. Его сын убил Кедрика.

— Одно и то же.

Я скрещиваю руки на груди.

Джован опирается руками на стул, на котором я сижу, и наклоняется.

— Это не так. Скажи мне правду. Что злит тебя больше всего?

Я злюсь на всё. Как я должна выбрать одну вещь, которая раздражает меня больше?

— Закрой глаза, Лина.

Я подчиняюсь.

— Перенесись мысленно в тот день на поляне, когда ты впервые узнала правду.

На меня обрушивается поток образов.

— Воспроизведи это всё. Где ты потеряла контроль?

Я открываю глаза и обнаруживаю его лицо прямо перед своим. Никто из нас не двигается.

— Когда я поняла, что он знал, что Кедрик умрёт и не сказал мне.

Он целует меня в губы, а потом в лоб.

— Да. Теперь иди в постель.

Он прижимает меня к своей груди, отбрасывая одеяла. Для него слишком жарко.

— Следующий вопрос, — говорит он.

Я киваю ему в грудь.

— Если бы ты могла уберечь близнецов от боли… ты бы сделала это?

— Конечно, — а затем я понимаю, куда он клонит. — Это разные вещи.

Он пожимает массивным плечом, и закидывает руку за голову. Он смотрит в потолок шатра, не отвечая.

Я сажусь, сбрасывая его руку.

— Почему ты защищаешь его?

Он проводит пальцем по моей спине.