Книга Соль и волшебный кристалл, страница 32 – Эбби-Линн Норр

Мама, конечно, была особенная, а еще она проходила через особенный ад, предназначенный для сирен, у которых заканчивается цикл суши. Шла зима, приближался сезон праздников, а надежды мои, что мама переживет зов океана без особых последствий, так и не сбылись. У нее была возможность плавать столько, сколько она хотела, но как часто и долго она ни плавала, ее летаргия становилась все сильнее.

Неделя за неделей, время бежало быстро. Я вела размеренный, настраивающий на деловой лад образ жизни. Встречи с Ханной и иногда с Марианной для знакомства с бизнесом Новаков, онлайн-учеба, подготовка к тестам, онлайн-созвоны с Сэксони и Джорджи раз в пару недель, а с Антони я проводила столько свободного времени, сколько получалось, стараясь при этом присматривать за мамой. За всеми этими делами время летело быстро.

Правда, когда мама уходила плавать, мне становилось не по себе, я не могла толком ни заниматься, ни спать. Тревоги и страхи детства вернулись с такой силой, что иногда и дыхание сбивалось. Днем мне удавалось прогонять их верой в то, что мама обязательно вернется, она ведь ни за что не уйдет не попрощавшись. Разговоры на эту тему мы не вели, мама даже никогда не намекала, что готова променять меня на океан. Она не станет делать мне больно, просто уйдя поплавать и не вернувшись. Днем я это понимала.

А вот ночью…

По ночам меня затягивал водоворот болезненных видений и иррациональных тревог. Я мучила себя, живо представляя, как оживают мои худшие кошмары. Разум – мощная штука, и ночью, когда тени становились густыми и длинными, эта мощь обретала другое измерение – я не могла контролировать свои мысли, и они резвились вовсю.

Антони, Ханна и Марианна часто спрашивали меня, хорошо ли я сплю и все ли у меня в порядке.

Мама ни разу ни о чем подобном не спросила – еще один знак в веренице подсказок, которые она для меня оставляла, пока соленые щупальца океана постепенно овладевали ее разумом.

К Рождеству я отлично понимала, что оно станет для нас последним – на долгие годы или навсегда. Я бы все отдала, лишь бы освободить маму от власти русалочьих циклов, – продала бы «Судоходную компанию Новака» тому, кто больше заплатит, выставила бы на аукцион дом и все артефакты с «Сибеллен». Может, мама дотянет до моего дня рождения в феврале, может, даже до выпускного, не знаю. Но это Рождество упускать я не собиралась. Я решила наслаждаться каждым мгновением в мамином обществе.

В полдень сочельника приехали Антони с семьей. Лидия и Отто присутствовали скорее телом, чем духом. Лидия оказалась высокой стройной девушкой с панковской прической. Она одевалась в основном в черное и глаза тоже густо подводила черным. К условно цветным вещам относилось только ее клетчатое пальто с нашивкой в виде черепа на плече. Обмениваясь с Лидией дежурными фразами по случаю знакомства, я почувствовала, как надежда подружиться с ней и попытаться выяснить – для Антони, – зачем ей деньги, растаяла без следа. Лидия держалась отстраненно, изредка, будто пытаясь показать, что не очень-то я достойна ее красивого и успешного брата, скользила по мне холодным взглядом. С мамой, которая после подъема грузов с «Сибеллен» обрела некоторую известность в Гданьске, она хотя бы попыталась поговорить, но скоро бросила это дело, поскольку мама ее игнорировала так же, как она меня. Вскоре Лидия устроилась в кресле в углу и уставилась в телефон.