Книга Соль и волшебный кристалл, страница 91 – Эбби-Линн Норр

– Конечно.

Одно из предсказаний Эмуна оказалось верным. Лодка замедлила ход и почти остановилась под огромной черной пастью, зияющей над рубкой. Послышалось жужжание, когда прежде бездействовавшие моторы в чреве подлодки ожили, и она, не меняя положения, начала подниматься по вертикальному тоннелю.

Выждав, мы устремились следом. Тоннель вскоре начал расширяться, и вот уже его стены скрылись в чернильной тьме. Еще немного, и стало понятно, что мы оказались в громадной пещере, причем высоко вверху в лучах прожекторов подлодки серебристо поблескивала поверхность воды.

– Смотри, – негромко проговорил Эмун. Голос его изменился, теперь он звучал объемнее, что ли. – Они всплывают!

Мы устремились наверх, осторожно вынырнули. Подлодка перешла в надводное положение, подняв волну, и ее плеск эхом отдавался от далеких стен и еще более далекого потолка.

Мы с Эмуном спрятались за одним из скалистых выступов и стали ждать, что будет дальше.

Двигатели подлодки отключились, и пещеру наполнило гудение открывающегося люка, а потом раздались мужские голоса, говорившие на незнакомом мне языке – точно не на польском, французском, итальянском или испанском.

Мы с Эмуном переглянулись и прислушались, чуть наклонив головы.

– Голландский? – одними губами поинтересовалась я.

Он покачал головой и так же беззвучно ответил:

– Швейцарский вариант немецкого.

Почему-то это меня обеспокоило, хотя в нынешней напряженной ситуации я не могла вспомнить, почему именно. Швейцарский немецкий… Это что-то значило, какое-то смутное воспоминание шевельнулось в моей голове.

– Вы его понимаете?

Эмун грустно покачал головой.

Если бы не настолько опасная ситуация, я бы его спросила, в чем смысл жить сто шестьдесят лет, если не выучить за это время основные мировые языки.

Прячась за камнями, мы наблюдали за тем, как пятеро мужчин вылезают из подлодки. Я даже не удивилась, когда заметила прекрасно вылепленный подбородок Адриана. Меня заинтересовало устройство, которое он держал в руке, – оно испускало еле заметное сине-зеленое свечение, напоминавшее слабый лазерный луч. Куда бы Адриан ни поворачивался и как бы ни тряслось это устройство, сине-зеленый свет указывал только в одном направлении, будто компас.

Антони вышел четвертым; я зажала рот рукой, чтобы не закричать. Эмун бросил на меня предупреждающий взгляд и покачал головой. Он поднес палец к губам, и я кивнула. Знала, что надо молчать, хотя эмоции просто рвались из груди. Мне мучительно хотелось выскочить из-за скалы и включить голос на полную, но, если это атланты, мы таким образом лишимся нашего главного преимущества – того, что они не знают о нашем присутствии.

Я стала разглядывать Антони, ища следы травм или дурного обращения и стараясь дышать ровно. Двигался он совершенно нормально – я перевела дух, – но под жестким контролем: двое конвоиров отслеживали каждый его шаг. И, по-моему, совершенно напрасно: Антони точно не стал бы драться с людьми, от которых зависело, сможет ли он живым уйти из этой пещеры.

Из рубки подлодки высунулся еще один человек, но вылезать не стал. Поговорил с остальными, размахивая руками. Послышался смех.

Жизнерадостные негодяи! Мы с Эмуном переглянулись. Их ничего не беспокоило, не напрягало, им не стыдно было, что они силой увезли человека. Похитителей переполняла уверенность в своей правоте, они явно знали, куда направляются, чувствовали себя в безопасности, верили, что контролируют ситуацию. Пребывание в этой промозглой пещере глубоко под землей их явно воодушевляло и даже радовало. Нас с Эмуном холод не беспокоил, но пассажиры подлодки были тепло одеты – в куртках, шапках, шарфах и митенках. Даже Антони дали шапку и шарф.