Книга Соль и тайны морской бездны, страница 79 – Эбби-Линн Норр

Взгляды всех мужчин-атлантов устремились к Сисиниксе, подобно летящим на свет мотылькам.

Вволю налюбовавшись Сисиниксой, Шалорис перевела взгляд на ее супруга и не смогла сдержать восхищенный вздох. Высокий, широкоплечий, узкобедрый, с безупречной кожей, Аякс молча ступал по мрамору. Темно-синяя юбка скрывала его тело от талии до колен, но больше на нем ничего не было. Двигался он словно огромная кошка – Шалорис не раз видела, как эти изящные создания пробираются по крышам дворца – плавно и текуче. Но походил при этом на ожившую статую своим совершенством. В руках он держал громадный длинный ящик весьма необычного вида. Жестким в нем был только каркас из металла, сиявшего ярче золота, а стенки сделаны из туго натянутой грубой ткани.

Сисиникса заговорила. Речь ее оказалась короткой, и голос звучал негромко, поэтому всем присутствующим пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова. Шалорис подумала, что голос морийки удивительно музыкален. Сисиникса поздравила царя и пожелала ему благополучного года.

Аякс поставил ящик стоймя. Резким движением отстегнул ткань, и она упала, открыв сверкающее содержимое.

По толпе прокатился ропот, и все взгляды устремились на латы ярче золота. Горловину сияющего нагрудника украшал ряд аквамаринов. Еще в ящике обнаружились ножны, поножи для защиты голеней, наручи для запястий и предплечий и идеально ровный щит, так ярко блестевший на солнце, что на него невозможно было смотреть не прищуриваясь. На щите аквамаринами был выложен символ Атлантиды – три концентрических круга.

Царь по очереди заключил в объятия Сисиниксу и Аякса, а потом, не удержавшись, примерил наручи. Шалорис шепнула матери на ухо:

– Слишком уж яркий цвет. Точно не золото.

Она знала, что из чистого золота доспехи получаются неважные. Некоторые богатые атланты покрывали им свои латы, потому что оно красиво смотрелось и свидетельствовало о богатстве, но сам по себе драгоценный металл был слишком мягким и не мог надежно защитить в битве.

Вальгана прошептала в ответ:

– Это орихалк. Он гораздо прочнее золота и ценится выше.

Шалорис наблюдала за тем, как Сисиникса с Аяксом торжественно отошли к бассейну, а потом скользнули в глубину храма. Немного постояли там, дожидаясь, пока взгляды присутствующих переключатся с них на следующего дарителя, после чего незаметно удалились.

Церемония подходила к концу. Удивительные и экзотические предметы громоздились возле стен храма за спиной царя, и слуги начали потихоньку уносить их.

Шалорис боролась с дремотой: веки словно налились свинцом. Она устала. Насытилась пищей и зрелищем. Смотреть больше ни на что не хотелось. Но мать внезапно сжала ей ладонь, явно привлекая к чему-то внимание. Оставался всего один неврученный дар, и перед царем предстали Юмелия с Ипатией. Ну да, конечно, сирена-мать Ипатия выжидала, как и собиралась; подарок Юмелии должен был оказаться последним и лучше запомниться.

– Повелитель Бозен, долгих и благополучных тебе лет, и пусть день твоего имянаречения будет наполнен радостью… – зажурчала Ипатия, пускаясь в затянутое поздравление.

Шалорис украдкой глянула в лицо отца. После вручения даров морийцами царь вернулся на свое место и сидел теперь, откинувшись назад и положив одну руку на подлокотник рядом с кубком вина. Вторая его рука подпирала подбородок, а ее указательный палец был в задумчивости прижат к губам. Его добрые серые глаза были сосредоточены на Ипатии. Шалорис с некоторым разочарованием отметила, что взгляд отца светится любовью, хоть и с оттенком грусти.