Книга Соль и тайны морской бездны, страница 82 – Эбби-Линн Норр

Царь убрал руку, Шалорис встала и предложила ему расположиться там, где больше нравится. Подождав, пока он выберет себе место, она махнула в сторону стоящего на низком столике подноса.

– Вина? – спросила она, с удовольствием отметив, что голос не дрожит.

Но царь качнул головой.

– Спасибо. Сядь, пожалуйста.

Шалорис послушалась и внимательно посмотрела на отца. Его волосы в свете факелов отливали темной медью, а кожа напоминала полированную бронзу. Бозена иногда называли Ярким Царем из-за цвета его волос и кожи, а еще из-за сияния серо-зеленых глаз – казалось, они отражали весь свет, что был в комнате.

Шалорис глядела на отца и видела в нем Юмелию. Смуглая безупречная кожа и рыжая пена волос. Только у Юмелии пронзительно-зеленые глаза. Такой яркий оттенок Шалорис доводилось видеть исключительно у морийцев. В Атлантиде жили несколько семейств, и всех представителей можно было легко определить по цвету кожи и глаз. Это атлантов трудно отличить от людей.

– Я решил, что пришло время побеседовать с глазу на глаз, – начал Бозен, откашлявшись. Он сцепил пальцы рук.

Шалорис вдруг поняла, что отец нервничает, и из-за этого занервничала сама. Чему же он придавал такую важность, что желал сказать лично и с глазу на глаз?

– Я слушаю, повелитель, – ответила она, надеясь, что уверенность ее тона поможет ему сказать то, что должно было быть сказано.

– Это странно и удивительно, – продолжал Бозен, – как так получилось, что ты и твоя сестра родились в одно и то же время одного и того же дня.

Эта история была хорошо известна Шалорис. Когда царь только начал править, в спальне его перебывали многие красавицы. Он не собирался еще ввести в свой дворец жену, когда его привлекли красота и магия Вальганы. Но влюбился Бозен до безумия в Ипатию. Во всяком случае, так слышала Шалорис. Она почувствовала, как в голове, словно выдыхаемые в воде пузырьки воздуха, поднимаются на поверхность все те же старые вопросы. Почему отец отказался от Ипатии?

– Мне очень нравилась твоя мать, – добавил Бозен. В его глазах плясал свет факелов, и Шалорис показалось, что они блестят от слез. – Вальгана – чудесная женщина, очень одаренная, и не нужно гадать, кому ты обязана своей красотой. Я уверен, однажды твои таланты даже превзойдут материнские, ведь тебя так хорошо воспитывали и заботились о тебе.

Шалорис понимала, что под талантами он подразумевал ее атлантскую магию. Ту магию, на которую она еще не заявила прав и которой побаивалась.

– Знаешь, я вынужден принять трудное решение, – неожиданно заявил Бозен.

«Готовит меня к отказу, – подумала Шалорис. – Собирается передать корону Юмелии. С чего бы еще ему льстить мне?»

Ее дыхание оставалось ровным, но внезапно показалось, будто по сердцу ее хлестнули веткой с тысячью ядовитых шипов: ее терзали смятение и обида за то, что ее отвергли, облегчение, что ей не придется нести на себе такое тяжкое бремя, и страх того, как Юмелия с Ипатией могут распорядиться данной им властью.

– Я тянул слишком долго, советники предупреждали меня, – продолжил Бозен, сухо усмехнувшись.

Желая облегчить мучения отца, Шалорис заговорила:

– Мне кажется, я понимаю, отец.

– Понимаешь?

– Да. Ипатия была твоей настоящей любовью, поэтому Юмелия должна стать твоей наследницей.

Царь, казалось, замер, а потом улыбнулся: