Книга Рожденная пламенем, страница 109 – Эбби-Линн Норр

Я вынула мобильник и настроила на домашний вай-фай. Посмотрела код страны: «+44». Англия. Что ж, мы хотя бы разговариваем на одном языке.

Я прикрепила карточку на доску для заметок, где было полно фотографий – моих и подруг. Акико, Джорджи и Тарга дурачатся на пляже. Ночевка в доме Джорджи. Мы готовим арбузный смузи, а потом отмываем кухню от розовых плевков. Я улыбнулась с сожалением. Снимки отражали мое прошлое, когда я еще была ребенком, только теперь внезапно повзрослела. Черная карточка выделялась на фоне пастельных фоторамок и ярких стикеров. Надо бы все-таки поменять интерьер.

На лестнице послышались шаги. Я вздрогнула и прислушалась: отец или мама? Различить их походки я могла даже во сне. Это была мама, и она явно вооружена термометром. Я запаниковала, сняла черную визитку с доски и сунула ее в верхний ящик комода. Скорчила себе рожицу, расслабляясь. Потом постаралась принять беспечный вид и повернулась к двери. Мама вошла…

Позже. Позже, когда я останусь одна и соберу все свое мужество в кулак, я позвоню этому Базилю. Нельзя допустить, чтобы кто-то прервал или подслушал столь конфиденциальный разговор.

Спускаясь по лестнице следующим утром, я, протирая заспанные глаза, с удовольствием повела носом. Запахи бекона, корицы и кленового сиропа наполняли кухню. Мама стояла у панорамного окна и любовалась огромным парком позади нашего дома. Отец переворачивал французские тосты.

– Как спала? – спросил отец. – Все еще живешь по итальянскому времени? – Он наклонился проверить противень с беконом, шипевшим в духовке. У меня потекли слюнки, а желудок заурчал так громко, словно разговаривал со мной.

– Спала крепко, – просипела я. – Словно мне за это платят.

Челюсть моя напряглась, и я зевнула. Ночью я провалилась в глубокое оцепенение без снов, подкрепленное сменой часовых поясов и сытной индейкой. Мама закатила настоящий пир по случаю моего возвращения. Ужин был хорош, но был бы еще лучше, не пялься на меня Джек весь вечер за столом. Я надеялась, что сегодня его дурь пройдет, в чем бы ни была ее причина.

– Отлично, тебе это было нужно, – сказала мама, снова поворачиваясь к окну. Я налила себе кофе и подошла к ней. Из нашего окна открывался вид на парк «Ласточкин хвост», широкую полосу земли, которая принадлежала когда-то фермеру по имени Рудольф Маклейт. Когда Маклейт умер, земля перешла к его единственной дочери, а та продала ее городу. К тому времени зеленое пространство полюбилось всем жителям Солтфорда. И его так и не застроили.

Старую ферму и амбар Маклейта заколотили досками, а парк окончательно превратился в лес. Покосившийся флюгер на старом амбаре, возвышавшийся над кронами деревьев, все еще виднелся из нашего окна. И этот флюгер дарил мне ощущение того, что я дома, больше, чем что-либо еще в целом свете.

Мама положила руку мне на лоб и нахмурилась:

– Температура у тебя лишь чуть выше нормы. Но ты явно борешься с каким-то вирусом. – Она покачала головой. – Наверное, это все воздух в самолете и кондиционеры. Нигде не заражаешься так быстро, как в закрытом пространстве, вдыхая бациллы сотни сидящих рядом человек в течение восьми часов.

– Фу, гадость, – я скорчила рожу. – Я нормально себя чувствую. Честно.

– Но голос все еще звучит ужасно, – сказала она. – Могу договориться о приеме у доктора Джейкса.