Книга Рожденная пламенем, страница 89 – Эбби-Линн Норр

Я впилась взглядом в дверь, зрение затуманилось, тьма надвигалась по краям. Вмятина, которую мне удалось проделать, находилась как раз позади дверной ручки. Может, получится добавить к ней еще одну? В том месте, где располагалась задвижка.

Я перекатилась на спину, закинула назад правую руку и собрала последние силы. Челюсти мои сомкнулись, когда я метнула огненный шар прямо в точку возле дверной ручки. Раздалось шипение, треск, появилась вспышка. Спина моя изогнулась в агонии, а перед глазами потемнело. Я услышала лязг железа, ударившегося о земляной пол. Повернула голову к двери – перед глазами все плыло – и замерла. Так, оставаясь неподвижной, я не была уверена, способна ли еще пошевелиться. Тело было слишком разбито. Я ощущала лишь боль и жар.

Единственное, что сейчас имело значение, – прекратить агонию. Если бы пришел Данте, я согласилась бы выйти за него замуж за глоток воды. И я готова была сжечь Ватикан и забросать огненными шарами Пизанскую башню, чтобы та наконец упала на землю, и даже разрушить базилику Сан-Марко с ее мраморными конями. Сделала бы все, что прикажут, и поклялась на крови в чем угодно, только бы прекратить это мучительное горение внутри.

Я была не в состоянии издать ни одного членораздельного звука – ни слова, ни даже визга. В целом мире существовали только жар и пламя. Кровь пузырилась и густела у меня в венах. Сердце словно съежилось наполовину: оно шипело, усыхая и сморщиваясь. Даже самый поверхностный вдох раздувал огонь, а с каждым выдохом валил густой дым. Он подымался изо рта и клубился из ноздрей. Дым скапливался под потолком в мутную пелену. Любопытно, я воспламенюсь в самом конце или взорвусь языками пламени? Вспомнились родители, и в глазах закололо: они слишком пересохли, чтобы заплакать. Я мысленно представила себе свои обгорелые останки: словно реквизит из фильма про мумий.

В тот момент послышалось эхо шагов. Я не испытала облегчения: одолевавшая меня боль была слишком сильна, но понадеялась, что конец уже близок.

Я слышала, как металлический ключ вставили в замок, но он не повернулся внутри. Дверь скрипнула, открывшись, но не лязгнула задвижка.

– О, дио^[41], – прошептал голос. В потоке шума я расслышала только слова «дверь» и «открыта». Кто там пришел? Шепот стал яростней. Кто бы это ни был, шептались они на итальянском, и я могла поклясться, что один из голосов женский. Он показался знакомым. Мама? Восторг и ложная надежда проникли в мой размягченный мозг. Раскаленные уши больше не могли различать речь. Голоса могли быть чьи угодно.

Мужское лицо появилось в крошечном окошке моего сузившегося поля зрения, мутное и расплывающееся. Кажется, он назвал мое имя. Я видела движение губ. Его черты то становились резче, то снова терялись. Я пыталась узнать его. Раф? Слова искажались эхом.

Чья-то рука скользнула мне под шею и талию, но тут же отдернулась. Раздался крик удивления и боли. Слов я не смогла разобрать.

Рядом появилось женское лицо. Черты расплывались, но оно показалось знакомым. Заняло это целую вечность, но в конце концов я разглядела ее. Феди. Она тут же исчезла из поля зрения.

Шаги стали удаляться. Я хотела позвать их назад, но лишилась дара речи. Тревожное перешептывание послышалось в коридоре, потом все стихло. Я потеряла счет времени. Наверное, их появление мне привиделось.