Книга Рожденная эфиром, страница 103 – Эбби-Линн Норр

Мы с Юдаем направились к океану, и количество сияющих колонн заметно поубавилось, потому что людей было мало – несколько палаток на пляже, три-четыре рыбацкие лодки да пара паромов. И еще по прибрежному шоссе изредка проезжала машина-другая. Наслаждаясь свежестью бриза, мы с Юдаем, подобно настоящим скопам, принялись кататься на восходящих и нисходящих воздушных потоках – ныряли, кувыркались, серфили – пока не ощутили приятное утомление. И тогда мы направились домой. Плотность колонн света над оживленным центром Тоттори просто зашкаливала, порой вокруг нас не было ничего, кроме вращающихся бело-серых спиралей.

Мы вернулись в квартиру Юдая, и сразу с балкона я побежала в ванную, где оставила свой рюкзачок со сменной одеждой.

– Что думаешь? – услышав мои шаги, поинтересовался Юдай, стоя у открытого окна и опираясь локтем на подоконник. Он оделся прямо тут, у кровати. Я, неторопливо застегивая на груди рубашку, подошла и встала рядом. – Довольно круто, правда?

– Потрясающе. Но с колоннами света было бы еще лучше, – сказала я. – Это духи людей?

– Их связь с эфиром.

– Белая нить – добро, а серая – зло?

– Да, в очень упрощенном виде. Я предпочитаю думать, что белая нить – это любовь, а серая – страх. Пойдем прогуляемся ногами?

Я кивнула. Мы вышли из дома, пересекли парк и направились в центр Тоттори. Дневная жара спала, рестораны и кафе зажигали огни, зазывая народ на ужин.

– А направление вращения… – Юдай дал мне подумать. – Когда нити вращаются по часовой стрелке, это значит, что любовь в сердце человека сильнее страха. А когда наоборот, значит, одолевает страх. Я права?

– Просто гениально, – одобрительно улыбнулся Юдай.

– Так вот что дает зрение ханта! – восхитилась я.

– Ты еще и не такое увидишь! Знаешь, как радикально страх меняет связь человека с эфиром?..

От серьезного разговора нас отвлек бесконечно аппетитный запах жареных овощей и риса. Юдай посмотрел на меня сверху вниз.

– Поужинаем?

Я усмехнулась.

– Конечно!

Под покровом ночи я плавно спланировала на задний двор нашего дома и обернулась человеком. Ключ лежал именно там, где написал Даичи, – под подоконником подвального окна рядом со ступеньками, ведущими к задней двери. Я не стала развязывать шарфик-кимоно и надевать его – в это время суток на улицах нет ни души. А если бы объявился какой-то воришка, я в мгновение ока оказалась бы под защитой знакомых стен.

Мои босые ноги уверенно ступали по траве, бледная кожа отражала лунный свет. Я отперла дверь, вошла в прихожую и, неожиданно осознав, что дом-то стоит пустым, остро ощутила собственное одиночество. Я страстно хотела вернуть себе свободу, но столько лет прожила под одной крышей с тем, кто лишил меня ее, что успела привыкнуть к этому соседству. Теперь придется отвыкать.

Я подошла к входной двери, подняла с пола кучу писем, выпавших из почтового ящика, и улыбнулась, прочитав лежавшее сверху уведомление на получение посылки из местного почтового отделения. Приехали мои рюкзак, паспорт, смартфон и мечи.

Я приняла горячий душ, надела пижамные шорты и майку, забралась в постель и мгновенно погрузилась в глубокий сон.

* * *

Глаза мои открылись только поздним утром – похоже, из объятий Морфея меня вырвал дружный птичий хор. Несколько минут я лежала, прислушиваясь к звукам в доме, а потом наконец вспомнив, что никакого кумитё, никакого Даичи нет и больше никогда не будет в моей жизни, вскочила с постели и выбежала на кухню. Солнце заглядывало в окна, отбрасывая на пол квадраты света.