Книга Игры, в которые играют боги, страница 173 – Эбигейл Оуэн

Моменты с Буном за двенадцать лет. Моменты, которые я вижу другими глазами.

Нахальная усмешка, дразнящая меня на каждом углу. То, как он пристраивался рядом со мной в очереди за едой – обычно затем, чтобы ухватить что-нибудь с моего подноса.

– Над чем сегодня работаешь? – спрашивал он.

Бун особенно обожал блинчики. Никогда не видела, чтобы кто-то топил еду в таком количестве сиропа. И он смеялся, когда ему попадало за такое расточительство, – приправ в логове было немного, – так что шел и крал еще.

Тот раз, когда он украл ту клятую картину из-под носа у Лакшми, тоже здесь и красочен, ведь он вспоминал об этом недавно.

И новые воспоминания. «Я бы хотел быть твоим другом», – сказал он однажды.

И даже это утро, когда мы просто завтракали вместе.

Он был со мной сегодня утром.

В горле встает ком.

«Дыши».

Он не рассказал этого богам в ту ночь, когда говорил про картину, и в тот раз я подумала, что он просто надо мной издевается, но теперь воспоминание будет преследовать меня до конца моих дней.

«Я украл ее для тебя, Лайра-Лу-Ху. Разве она не будет хорошо смотреться на стене твоей спальни?»

Он что же, пытался быть моим другом даже тогда? Откуда он узнал, что я втайне очень хотела заполучить ту красивую картину? Я никогда об этом никому не рассказывала. Потом Бун показал на еще одну украденную картину.

«А эту мы сможем сбыть».

Не то чтобы я ему поверила – и не то чтобы Феликс позволил ему что-нибудь оставить.

О боги. Я это сделала. Он мертв из-за меня. Мое мычание предупредило автоматона в комнате, и…

– Лайра. – В голос Аида вкралась нотка беспокойства.

– Я не хотела выпускать, – говорю я ему, и голос мой такой же тоненький и мелкий, как я.

– Почему?

– Если сидеть тут и плакать, если поддаться – я не знаю, смогу ли я снова встать. – А это не я. Я та, кто заканчивает дела, кто никогда не останавливается, кто придумывает решение проблем, потому что они все время появляются, а потом еще и еще, пока однажды все проблемы не будут решены.

Только я могу решить и эту.

Руки Аида смыкаются вокруг меня, и мы сидим в тишине. Я не знаю сколько. Он не заставляет меня снова что-то выпускать, и теперь воспоминания приходят быстрее. Мне не заставить их остановиться.

Это все равно что обнаружить, будто из ткани моего прошлого сшили гобелен, который мне было не видно, пока я не сделала шаг назад. Тысяча разных моментов, на которые я не обращала внимания или от которых отмахивалась из-за проклятья.

Тысяча упущенных возможностей.

Мой разум возвращается к воспоминанию о тощем пацане, который объявился в логове, когда мне было одиннадцать. Буну было тринадцать, сплошные локти да коленки, но с намеками на то, каким мужчиной он станет. Он только взглянул на меня, усмехнулся и сказал, что я слишком мелкая для воровки, так что пусть Орден выкинет меня назад.

Боги, он так любит дразниться.

Любил.

Скорбь охватывает мое сердце и крепко сжимает.

Бун так любил дразниться.

Больше – нет.

Как все могло обернуться, если бы я не воздвигла вокруг себя стены, о которых он говорил? Если бы я старалась усерднее?

Теперь мы никогда не узнаем.

Бун мертв.

Я вижу его лицо во время падения с башни.

Оно все вклинивается между всех остальных воспоминаний и с каждым разом бьет все больнее. Бун так и не отвернулся. Смотрел на меня до самого конца.