Книга Игры, в которые играют боги, страница 176 – Эбигейл Оуэн

– Я приведу Асклепия, – говорит он.

– Нет! – Я хватаю его за запястье, но в основном потому, что не хочу, чтобы он уходил. – Он не может меня лечить. Я не выиграла этот Подвиг.

Длинный ряд ругательств, слетающий с губ Аида, заставил бы покраснеть и демона.

– Ладно, – говорит он. – У меня здесь есть души, которые раньше были врачами. Харон! – рявкает он, срывая плед со спинки дивана и разрывая его пополам.

Та часть сознания, которая начинает потихоньку мутнеть от потери крови, отмечает, что в Нижнем мире есть пледы. Что кажется странным. Здесь ведь и так тепло, верно?

Спустя мгновение паромщик уже стоит в одной комнате с нами. Он одним быстрым взглядом окидывает всю картину.

– Асклепий не может прийти. – Аид прижимает ткань к моей ране, и я кричу от резкой боли. – Если придется, тащи сюда всех проклятых богами врачей, – приказывает он.

Харон не задает вопросов. Просто выходит.

И это последнее, что я вижу, прежде чем меня поглощает забытье.

78

Вверх – это куда?

Я знаю, что он придет. Я знаю – и не могу этому помешать.

Потому что стоило мне вырубиться, как я оказалась заперта в кошмаре, переживая один и тот же момент снова и снова, и пусть какая-то часть меня знает, что это сон, все кажется таким реальным. Каждый раз.

Я поворачиваю голову и вижу, как какая-то серебряная вспышка вырывается из башни. Она размытая – настолько все происходит быстро. Я понимаю только, что Бун издает возглас, а потом оказывается в воздухе.

Его лицо искажено шоком, он машет руками, и я тщетно тянусь к нему, хватаясь за воздух, когда он падает.

– Нет! – кажется, кричу я, наблюдая за его падением.

Меня трясут за плечи.

– Лайра!

Но я не просыпаюсь. Я все еще заперта в кошмаре.

– Нет! – кричу я, наблюдая за его падением.

Как будто время замедлилось и его падение занимает вечность.

Полный ужаса взгляд Буна не отрывается от моего лица, даже когда он налетает на копья.

– Лайра! – Меня снова грубо трясут, выдергивая из кошмара, и я возвращаюсь в здесь и сейчас. Мое резкое дыхание вырывается хрипами и всхлипами, пока ужас того момента отступает.

– Бун, – хнычу я.

– Лайра? – Голос Аида доносится откуда-то издалека.

Я хмурюсь. Я знаю, что проснулась. Где я? В моей комнате, сплю?

Нет, не там.

Но глаза не открываются, как будто на них положили мешки с песком.

– Ты почувствуешь укол, – говорит мне его голос сквозь темноту, замешательство и какое-то неясное осознание, сквозь которые я пытаюсь пробираться.

Что-то слегка колет мое предплечье, и за этим следует волна боли, как будто этот укол напомнил всем остальным нервам в моем теле, что надо проснуться. Бок болит тупо, но ужасно, а остальное тело…

– Ай.

– Тебе больно? – кажется, спрашивает меня Аид. Потом: – Почему ей больно? – вопрошает он совсем другим голосом, и, надеюсь, это обращение к кому-то другому.

– М-м… Жарко. – Почему мне так жарко? Я так потею, что все тело липкое, а волосы вымокли.

Прохладная ткань прижимается к моему лицу.

– Я знаю, – говорит Аид. – У тебя инфекция, а поэтому лихорадит.

Инфекция? От чего?

Видимо, я спрашиваю, потому что Аид отвечает:

– Та штука, которая столкнула Буна со стены, видимо, прошла мимо тебя.

Та штука, что…

Бун.

Это реальность. Это был не кошмар. Он мертв. Слезы текут из моих до сих пор закрытых глаз, пусть я и пытаюсь их удержать.