Книга Игры, в которые играют боги, страница 177 – Эбигейл Оуэн

– Нет, нет, нет. – Слова скомканы, я пытаюсь свернуться в комок.

Но руки снова оказываются на моих плечах и не пускают.

– Не двигайся, золотце. Ты порвешь швы, а еще ты вся в проводах.

Провода. Швы. Потому что я ранена.

Теперь я помню. Кровь. Боль. Аид в панике.

Я заставляю глаза открыться и смутно вижу подбородок с густой щетиной.

– Тебе… надо… побриться.

– Что она сказала? – спрашивает еще один голос.

Я хмурюсь и тянусь пощекотать подбородок.

– А… боги… бреются?

Аид склоняет голову, чтобы осмотреть меня, и его брови практически смыкаются, а я несчастными глазами таращусь в ответ.

– Она бредит.

– Кто сказал? – вопрошаю я. Или пытаюсь.

В уголках серых глаз появляются морщинки. Аид качает головой:

– Если богов можно убить, ты станешь мне смертью, звезда моя.

– Мне нравится, когда ты меня так называешь. – Я сказала это вслух?

Он снова хмурится. Видимо, да.

– Она точно бредит, – говорит Аид.

Правда? Вообще-то мне лучше. Одно то, что я его вижу, помогает. Я опускаюсь на подушку и не отрываю взгляда от его лица. А потом приходят воспоминания, следуя по пятам за усталостью.

– Мы можем… спасти его? – бормочу я.

Это ведь было по-настоящему? Если я одержу победу, Аид сможет спасти Буна?

Он отпускает мои плечи, берет мою руку в свои и прижимается губами к моим костяшкам. Но не смотрит на меня.

– Конечно. Но сперва нам нужно, чтобы тебе стало лучше.

Почему это звучит как-то не так?

Сон снова утягивает меня под свою гладь, становясь тяжелее, тяжелее и тяжелее.

– Нам нужно… спасти… Буна.

Лицо Аида размывается, и я тону.

* * *

– Нет! – кричу я, наблюдая за его падением.

Оно занимает вечность.

Полный ужаса взгляд Буна не отрывается от моего лица, даже когда он налетает на копья.

– Бун! – снова кричу я.

– Лайра! – зовет меня Аид, возвращая к себе.

Аид, который был со мной каждый раз, когда я просыпалась от одного кошмара и проваливалась в другой. Аид, который не отходил от меня.

Я прекращаю брыкаться во сне, по-прежнему тяжело дышу, но худшее позади. Я не знаю, сколько раз я все это переживала заново. Кажется, что тысячу. И, боги, как же мне хреново.

– Бун мертв, – умудряюсь прошептать я, хотя в глотке сухо, как в пустыне Мохаве.

– Я здесь, Лайра-Лу-Ху, – говорит Бун где-то вблизи.

Я хнычу при звуке голоса, произносящего мое имя. Мое сердце спотыкается. Это сон. Галлюцинация. Или Морфей сыграл жестокую шутку, дразня меня.

– Я настоящий, – говорит Бун. – Не будь трусихой. Открой глаза и посмотри.

На это нужны чудовищные усилия, как будто мои веки заварили накрепко, но я умудряюсь их приоткрыть. Я лежу в тускло освещенной комнате. Подключена к пикающим аппаратам смертных. Тело все еще в огне – нехорошем – и до сих пор пипец как болит, и в целом я чувствую себя как ходячий мертвец. Или лежачий мертвец в моем случае.

Но мне плевать.

Аид сидит рядом с моей кроватью, держа меня за руку.

А Бун стоит в изножье… смотря прямо на меня со своей широкой нахальной усмешкой.

– Привет, – говорит он.

79

Перепробуй все

У меня вырывается смех от чувства, среднего между облегчением, шоком и радостью. Вот только от этого живот вспарывает болью, и я морщусь.

– Не смеши меня.

Он фыркает:

– Я просто сказал «привет».

– И ухмыльнулся. – Мое лицо перекашивается, я сдерживаю слезы. – Я не думала, что снова увижу это. – Бросаю взгляд на Аида. – Ты упросил Зевса сделать его богом? Мне теперь не надо побеждать?