Книга Игры, в которые играют боги, страница 21 – Эбигейл Оуэн

Он бросает им вызов, чтобы они остановили его? Протестовали? Высказались?

Они ничего не делают.

Даже Зевс, несмотря на весь яростный блеск и треск. Впрочем, Аид бросил перчатку своему брату перед всем миром.

Гера стоит ближе всех к нам. Элегантно-величественная, многострадальная супруга Зевса одета в замысловато украшенную многослойную золотую броню поверх лавандового нижнего платья. Короткий взгляд по сторонам говорит мне, что все боги и богини теперь в доспехах, включая Зевса.

Смертный, стоящий возле Геры, выглядит самым молодым здесь. С угловатым подбородком, выставленным с показным высокомерием, которое, как мне кажется, скрывает страх. Он одет в пурпурный костюм и впечатляющее пальто, полы которого подметают землю. Золотые лавровые листья примостились в его шелковистых темных волосах.

Я оглядываюсь: разумеется, все смертные наряжены в шикарные одежды в цветах своих богов: зеленый, пурпур, бирюзовый и бордовый.

Какой цвет получила я?

Я опускаю взгляд, и во мне вспыхивает, а потом привычно гаснет раздражение. В то время как все остальные одеты с блеском, я все еще в джинсах и футболке. В очередной раз отличаюсь от остальных.

– Эй. – Я показываю жестом на себя и на других.

Аид смотрит на меня пустым, безразличным взглядом:

– Тебе и так нормально.

Кто-то поблизости щелкает пальцами, и вот я уже одета в черное, усыпанное блестками подобие платья из невесомой газовой ткани, оставляющее очень мало простора для воображения.

– Серьезно? – бурчу я себе под нос. – Ну ладно, как скажете.

Аид резко хмурит брови:

– Афродита. – Ее имя из его уст звучит как ругательство.

Богиня любви и красоты отвечает невозмутимой улыбкой, явно не обращая внимания на оттенок гнева в голосе Аида. Ее броня не украшена миленькими сердечками, как я отчасти ожидала: она выполнена из розового золота, и узоры на ней изображают людей, занимающихся… всяким.

Рядом с ней стоит очень высокая светловолосая смертная в атласном наряде винного цвета, с разрезом до бедра, демонстрирующим самые красивые ноги, какие я когда-либо видела, и даже она не настолько… обнажена.

Аид указывает обвиняющим перстом в мою сторону.

– Что? – Афродита невинно хлопает длинными ресницами. – Ты не слушал, я подумала помочь. Так намного лучше, ты так не считаешь? – Потом она склоняет голову набок. – А где твоя броня?

Аид засовывает руки в карманы – кажущийся обыденным жест, но вблизи это выглядит, как будто тигра взяли на поводок.

– Я надеваю броню, только когда собираюсь сражаться.

За спиной Афродиты кто-то вздрагивает – кажется, Дионис, – но богиня лишь выгибает брови дугой:

– Как скучно.

И вот тут до меня наконец доходит, во что одет Аид. Никаких больше джинсов и тяжелых ботинок. Я пробегаю взглядом сверху – от его сияющих черных волос с единственным белоснежным локоном, ниже – по строгому черному бархатному пиджаку с воротником-стойкой, с едва заметной вышивкой черной же нитью: одинокая бабочка на вороте и звезды по обшлагам и нижней кайме – и наконец до самого низа (я чуть не смеюсь) – до полированных черных туфель.

– Вот это я себе представляла. Ну, только хвоста не хватает.

Аид безразлично пожимает плечами:

– Иногда надо поиграть на публику. Верхним миром правит стадное чувство, разве не так?

Он не так уж ошибается.

– И миром бессмертных тоже?