Книга Игры, в которые играют боги, страница 19 – Эбигейл Оуэн

– И все же мы оба знаем, что тебе меня не остановить, – с какой-то рассеянной задумчивостью отвечает Аид, и его слышим только мы. А потом произносит голосом, что тоже скатывается со склона холма: – Мой брат не станет бояться толики конкуренции, ведь верно?

Ответное ликование заставляет ангельское лицо Зевса хмуриться, и электричество искрит над его головой крохотными вспышками света.

Я наклоняюсь в сторону Аида:

– Ты активно пытаешься сделать так, чтобы тебя поджарили?

Он смотрит на Зевса, и я не могу сказать точно, кому предназначена презрительная усмешка на его губах: его брату или мне.

– Не знал, что тебе есть до этого дело.

Видимо, мне. Я фыркаю совершенно не утонченно.

– Мне – нет. Но рядом с тобой я нахожусь в зоне поражения и, в отличие от тебя, являюсь смертной.

Аид до сих пор не смотрит на меня.

– Инстинкт в первую очередь спасаться самой хорошо тебе послужит.

Во имя Нижнего мира, а это что еще значит? Пусть я проклята и меня никогда не полюбят, но мне не плевать на других. На самом деле во многом я даже слишком запариваюсь, ставя счастье всех прочих выше моего собственного. Но сейчас это не самая моя большая проблема…

Я открываю рот, чтобы сказать Аиду, что если он считает, будто я собираюсь принимать участие в этом фарсе, он же соперничество богов, или что тут происходит, то он ошибается.

Но прежде чем успеваю ответить я и даже Зевс, голос Аида перекрывает рев толпы:

– Да начнутся игры!

И новая молния вспыхивает в тот самый момент, когда я опять начинаю мерцать и исчезать, на сей раз без дымовых эффектов. Это мерцание длится чуть дольше, и, честное слово, я ощущаю на пояснице касание, как будто меня придерживают.

Когда я промаргиваюсь, мы с Аидом больше не стоим перед храмом в ночном Сан-Франциско. Мы находимся на широкой полукруглой платформе, выдающейся из горного склона и как будто парящей над крутым обрывом, ведущим в облака, а над ней сияет солнце.

Мы одни, но это явно ненадолго.

Мне нужно выкрутиться. Быстро. Я оглядываюсь в поисках идей и застываю. Все мысли о побеге уходят на задний план, а я пялюсь на пейзаж, который простые смертные лишь мечтали лицезреть.

Олимп – дом богов.

Построенные на вершине и вдоль вздымающихся горных вершин девственно белые здания кажутся частью самих скал. Явственно древнегреческого происхождения, они демонстрируют идеальную симметрию и, разумеется, отчетливо видимые высокие колонны из различных эпох.

Я не замечаю следов или застарелых шрамов от Анаксианских войн.

– Хватит глазеть, – говорит Аид.

– Я никогда ничего подобного не видела, – выдыхаю я, на микросекунду забыв, с кем рядом я нахожусь.

– Это не настолько впечатляет.

Я бросаю на него косой взгляд. Он – единственный бог, кто не строил себе тут дом. Никогда.

– У тебя обиженный голос. Зелен виноград?

Возможно ли, чтобы в серебристых глазах полыхнула кромешная тьма? Аид улыбается, скалясь, как акула, которая вот-вот тебя сожрет.

– Вовсе нет. – Он отворачивается, и взгляд его скользит по пейзажу перед нами. – Я видел и лучше. Поверь мне.

Лучше, чем это? Не уверена, что это возможно.

– Поверю, когда увижу.

– Я могу это устроить.

Это была угроза?

Я притворяюсь, что не слышала, поднимая взгляд все выше и выше, до одного огромного храма на вершине высочайшего пика. Прямо под ним в гору врезаны друг рядом с другом три лица. Зевс, Посейдон и Аид – три брата, победившие и заточившие титанов, что правили миром до них. Из открытого рта каждого льется водопад.