Книга Игры, в которые играют боги, страница 31 – Эбигейл Оуэн

Мое сердце начинает биться чаще. Кажется, терпение начинает оправдываться. Он напал на след?

Начиная подальше от Зэя, чтобы не привлечь его внимание, я по одному поднимаю разные предметы: скипетр, чашу, шар. Все бесценное. Феликс рухнул бы в обморок от таких сокровищ.

Я чередую взгляды на дно с другими действиями, постепенно прокладывая путь к безделушке, с которой он начал.

Я кладу шар на место и вздыхаю, оглядываясь вокруг, когда мне на глаза попадается Гермес; его крылатые сандалии и знаменитый шлем – самая заметная часть его одеяний. Помимо золотого плаща, развевающегося при ходьбе, его броня больше ничем не украшена: никакой символики. Мне всегда нравился наш бог-покровитель.

Но у меня складывается впечатление, что я не нравлюсь ему. Взгляд сощуренных глаз на его узком красивом лице направлен на меня, когда бог скользит между артефактами и останавливается только рядом со мной так, чтобы я могла слышать его тихий голос:

– Я знаю, кто ты, – одна из заложниц моего Ордена.

«Не сейчас, – думаю я. – Поговори со мной потом, когда я не буду под прицелом».

Я склоняюсь перед ним, как никогда не склонялась перед Аидом – или, если уж на то пошло, ни перед кем.

– Я всегда почитала тебя как своего бога-покровителя, Гермес. Надеюсь…

Он вскидывает руку, и я замолкаю с открытым ртом, пока не догадываюсь его захлопнуть.

– Я не твой покровитель во время Тигля.

Я неуверенно выпрямляюсь:

– Конечно…

– Хватит болтать, – тихо рычит он.

Я стискиваю зубы так сильно, что прикусываю щеку, но даже не вздрагиваю.

Он смотрит на меня так пристально, как будто я храню все секреты мира.

– Почему ты? – бормочет он себе под нос. – Ты ведь ничто.

Ой. Но, видимо, этим вопросом задаюсь не только я.

А между тем время идет, и он отнимает у меня слишком много минут.

– Предупреждаю, – говорит он. – Берегись.

– Ты угрожаешь мне? – спрашиваю я, бросая взгляд в сторону четверых даймонов, пристально наблюдающих за каждой живой душой на этой платформе.

– Это было бы против правил. – Когда он говорит мне это, что-то в его внешности – во всем: в его глазах, челюсти, напряженных плечах – мешает мне расслабиться. – Впрочем, – задумчиво произносит он, – правила не будут действовать, когда Тигель окончится.

Значит, это и правда угроза.

Я не настолько безрассудно храбра, чтобы ловить его на слове, так что вместо этого слегка наклоняюсь влево, чтобы посмотреть ему за плечо, прямо на Аида. Я не говорю ни слова, но, кажется, Гермес понимает намек, когда поворачивает голову, чтобы проследить направление моего взгляда.

Он правда хочет ссориться именно с этим богом? Даже после Тигля? Не то чтобы Аид будет думать обо мне хоть секунду, когда все это закончится, но Гермес не может быть в этом уверен.

– У меня сложилось впечатление, что Аид очень ревнив к тому, что считает своим, и, кажется, очень злопамятен. – Я смотрю на Гермеса. – Я не права?

Гермес отходит, не говоря ни слова.

Фантастика. Тигель едва начался, а я уже враг народа номер один.

Снова звучит гонг, натягивая мои нервы еще туже.

– Тридцать минут, – провозглашает Зелес.

Я осматриваюсь, пытаясь понять, сколько здесь предметов. Тридцати минут не хватит, чтобы осмотреть их все, а я еще не добралась до той штуки, которую увидел Зэй, чтобы хотя бы понять, что я ищу. Теперь я двигаюсь быстрее, пересекая платформу до места, где он стоял, все еще стараясь скрывать то, что я делаю. Я практически слышу, как солнечные часы отсчитывают секунды, подобно механическим. Только когда один из поборников искоса бросает на меня взгляд, я понимаю, что напеваю. Опять.