Книга Игры, в которые играют боги, страница 32 – Эбигейл Оуэн

Я откашливаюсь и поднимаю тонкий жезл, только чтобы отпрыгнуть, когда он превращается в шипящую змею. Она обвивается вокруг моей руки. Еще одна шутка богов, ясно. Я должна закричать? Свалить в кусты? По сравнению с издевательствами заложников их розыгрыши – дешевка.

– Не так быстро, дружок. – Я дотягиваюсь, осторожно беру змею за голову и снимаю, прежде чем она успевает обвиться вокруг моей шеи. Я смотрю на нее. – У меня сейчас нет времени отвлекаться.

– О, дай его сюда, – говорит нетерпеливый женский голос. Золотая броня Деметры оттеняет светлую кожу и волосы пшеничного цвета. Кажется, даже ее глаза сверкают золотом. Я отдаю ей змею, которая обвивается вокруг ее запястья и прижимается к ней, как любимый питомец.

Но богиня смотрит только на меня.

– Почему Аид выбрал тебя?

Судя по всему, вопрос номер один для всех.

– Вам стоит спросить у него.

Я отворачиваюсь, но замираю, когда она говорит:

– Вероятно, он просто хочет тебя трахнуть.

Ого. Я открываю рот, но вовремя останавливаюсь. Что, если она не просто ведет себя как сука? Что, если это ревность матери из-за дочери? Смерть Персефоны должна все еще причинять ей ужасную боль.

– Я соболезную, – говорю я, – потере вашей…

Выражение лица Деметры становится ядовитым, и этот яд проливается в ее голосе:

– Не смей говорить о ней, смертная.

Прекрасные гортензии лавандового цвета в ближайшей вазе вянут, чернея по краям лепестков.

Я бросаю взгляд в сторону Аида. Его лицо каменно-спокойно. С той стороны не будет никакой помощи. Я молчу, и Деметра, раздираемая эмоциями, которые она не способна контролировать, – явно мать с разбитым сердцем, – уходит прочь.

Отлично. Здесь я буду еще популярнее, чем в логове. Уже не сомневаюсь. Там меня хотя бы большей частью игнорировали. Такими темпами я буду соревноваться безо всяких даров, и двенадцать богов – и их поборники – будут топить за мою гибель.

Я заставляю себя вернуться к игре и наконец добираюсь до стеклянного цветочка, похожего на розу, на который раньше таращился Зэй, и стараюсь контролировать выражение лица, когда мою грудь наполняет ликование. Снизу на стекле выгравирован символ. Лук и стрела. Это знак, предназначенный поборнику Артемиды.

Я тихо опускаю его и иду дальше как ни в чем не бывало.

Хотя бы теперь я знаю, что я ищу: вещь с символом Аида.

Гонг.

– Двадцать пять минут, – возвещает Зелес.

Можно уже не скрывать, что я делаю. Теперь я тороплюсь.

Внезапно Гермес исчезает. То есть хлоп – и нет его. Через секунду исчезает и Зэй, и звенит маленький колокольчик.

– Кажется, он нашел свой знак, – комментирует поборница Ареса с явным канадским акцентом. Учитывая кудряшки Ширли Темпл у нее на голове и – я прищуриваюсь, чтобы разобрать, – бусы с надписью «детка» на шее, Нив Бушар совершенно не похожа на ту, кого я бы ожидала от ее бога-покровителя. Я отлично понимаю, что с ней надо держать ухо востро.

Остальные поборники начинают действовать еще лихорадочнее, получив доказательство, что предметы можно найти. Я приостанавливаюсь и замечаю их напряженные лица, дрожащие пальцы, волнение, сквозящее в глазах.

Мы – все мы – просто пытаемся выжить.

И будь я проклята, если я терпеть не могу что-то больше, чем неравную игру. Я жила в этом всю жизнь благодаря Зевсу.

Я бросаю взгляд на Аида, который сейчас подпирает каменную стену в стороне от всех нас и наблюдает за мной. Когда я ловлю его взгляд, он хмурится.