Книга Игры, в которые играют боги, страница 73 – Эбигейл Оуэн

Аид медлит, его взгляд падает на мои губы. Он проверяет, на месте ли его метка, которая защитит меня, если придется использовать одну из жемчужин? Жар, разгорающийся во мне, мгновенно превращается в лед, когда Аид внезапно отступает.

…А потом исчезает.

Я таращусь на пустое место там, где он только что стоял, и до конца не верю собственным глазам.

Он это сделал. Он и правда меня бросил.

А мне пока что надо попытаться выполнить невыполнимое, учитывая мой недостаток харизмы, проклятье и связь с богом смерти, которого никто не хочет видеть царем богов. Никогда.

И почему у меня такая жизнь?

Но я знаю, что я права, что шанс найти союзников до завтра слишком важен, чтобы его упустить, – и заставляю себя выйти через ворота на улицу.

Кожа покрывается мурашками на холодном ветру. Скверными. Как будто чьи-то глаза следят за каждым моим шагом.

32

Величайшая сила

Надо было спросить Аида, где начать поиски, пока он не ушел.

Я смотрю на горы и долины, связанные текущими реками, с чистейше-белыми зданиями, разбросанными среди пышной зелени, и пытаюсь не задумываться о том, что завтра могу не оказаться здесь и не любоваться видами.

Я вздыхаю, достаю жемчужину и катаю в кончиках пальцев, начиная свой бесцельный путь.

В итоге я дохожу до перекрестка и решаю повернуть направо. Сразу становится очевидно, что дом Аида – один в ряду из четырнадцати, выстроенных вдоль улицы с шикарными видами и спереди, и сзади. Угадайте с десяти раз, кто живет в других домах.

Каждый дом – вернее, по-хорошему, мегаособняк – отражает, какое божество в нем живет, равно как и их броня, до такой степени, что это почти одномерно. У Посейдона – водные мотивы, у Зевса – молнии, у Деметры – урожай и так далее. Они что, так фокусируются на том, чему именно покровительствуют, что даже не думают быть чем-то другим?

Я бы не хотела сталкиваться с главными бессмертными одна, какие бы там ни были правила, так что я спешу прочь от этих домов и обхожу озерцо, образовавшееся между двумя горами, которое питают сверкающие синие воды Посейдона. Выше и впереди располагаются строения; мне на ум приходит горный городок. Туда-то я и иду.

Но на полпути через поле побольше я замечаю вдали пегаса.

И не одного, а целое стадо, самых разных цветов; они мирно пасутся на лугу с высокой травой, усыпанной яркими цветами.

Я останавливаюсь, только перейдя ближайший мост через бурлящий поток. И опираюсь о перила, разглядывая пегаса розового цвета. Несмотря на тянущую боль из-за смерти Исабель, мое сердце успокаивается, когда кобыла поднимает голову и смотрит в ответ, как будто заглядывает мне в самую душу. Она стоит рядом с дорогой, и я слышу, как шелестят ее перья, когда она топорщит крылья и пасется.

Единственным предупреждением о том, что я тут не одна, оказывается отчетливый топот бегущих ног. И еще пегас снова поднимает голову.

Я круто разворачиваюсь – как раз вовремя, чтобы увидеть Декса; намерение убить читается в каждой черте лица, карие глаза сужены до щелок, когда он бросается ко мне.

– Из-за тебя я выглядел трусом! – орет он.

Я быстро вынимаю реликвию со спины разгрузки, перехватываю двумя руками и заношу над головой для броска.

«Не заставляй меня это делать».

– Уже? – При звуке женского голоса, полного веселого изумления, мы оба застываем.