Книга Кланы Сибирской Империи, страница 39 – Михаил Воронцов

— Только тот, кто жрал тело, наверняка не признается. Сектанты умеют терпеть боль.

— Других вариантов нет, — пожал плечами следователь. — Через пару месяцев меня должно ждать повышение, и я не собираюсь рисковать им из-за нераскрытого убийства.

— Я уже предлагал тебе, как сделать — сказал Андрей.

— Это ахинея.

— А бить людей, пока кто-то не оговорит себя от боли — нормально?

— Не я это придумал и не мне это менять. А ты, пожалуйста, подумай, какие разговоры можно вести при посторонних, а какие — нет! — и следователь откровенно покосился на меня.

— Если уж разговор все-таки идет при мне, то позвольте поинтересоваться, что именно предлагалось для раскрытия преступления, — я решил немного побыть дипломатом. — Если это как-то связано с магией, то, вероятно, я действительно смогу помочь.

— Ну скажи, чего уж теперь — проговорил следователь Андрею. — Пусть наш гость поудивляется полету твоей фантазии.

— Оживить убитого и пусть он сам сообщит кто его убил. Только и всего! Пока мы тут болтаем, тело остывает и потом с ним разговаривать станет сложнее.

Андрей взмахнул руками, будто не понимая, как можно отказываться от такой простой вещи.

Мысль действительно была очень необычной. Наверное, такие способы нечасто применяют следователи в своей работе.

— Я, конечно, не знаю всех тонкостей, но почему бы действительно не попробовать?

Алексей Палыч разозлился и побагровел.

— Во-первых, неизвестно, получится ли. А во-вторых, как это все потом юридически оформлять? Не предусмотрены в уголовном праве такие методы доказательства, как показания убитого на того, кто его убил!

— Пусть сообщит нам то что вспомнит, — произнёс я. — Если скажет уверенно, можно будет уделить этой версии больше внимания. А если потом появятся и другие доказательства, тогда можно подозреваемого и в отдел забрать.

— Вот и я говорю о том же! — Андрей прям расцвел от поддержки. — Если станет очевидно, этот людоед у меня признается и без твоих истязателей. Он наверняка путешествует по железке специально за этим. В одной глухой деревне вылез, сожрал кого-то, пожертвовал кровь убитого своим демонам, и дальше поехал. Кто там в деревнях крестьян считает. Пропал, да и пропал. Заблудился в лесу, упал в овраг, и сломал шею. Труп искать никто не будет. Уголовное дело из-за исчезнувшего крестьянина не заводится, со статистикой все хорошо. Я ничего не путаю?

Последняя фраза была произнесена очень ехидно и обращалась она к следователю. Тот скривился, будто у него заболели зубы, и махнул рукой.

— Делайте, что хотите. Потом надо мной будут смеяться в областном Управлении, ну да черт с ним.

Он позвал двух стоявших в оцеплении постовых.

— Берите носилки, вытаскивайте тело из поезда и несите… — он огляделся, — вон в тот лесок. Вопросов прошу не задавать. Все ясно?

— Так точно! — хором ответили полицейские.

— Выполняйте!

Через несколько минут носилки с телом под окровавленной простыней были кое-как вытащены из поезда.

— Пойдем втроем, — мрачно сказал следователь. — Больше никого с нами. Меньше пойдет сплетен, хотя их все равно будет тьма.

Осторожно переступая через рельсы, постовые, судя по их лицам, ничего не понимая, донесли тело до леска и остановились.

— Глубже, — скомандовал следователь. — В чащу, черт возьми, в чащу!

До чащи, к счастью, дело не дошло, но на метров двадцать мы все-таки углубились. С вокзала и с поездов нас стало совершенно не видно.