Книга Кланы Сибирской Империи, страница 37 – Михаил Воронцов

До обеда ехали без остановок. Дальше был городок, небольшой, но уже действительно город, поодаль маячили крыши домов в несколько этажей, и вокзал оказался не безлюден — там были все, и пассажиры, и попрошайки, и дорожные рабочие, а затем я увидел целую полицейскую делегация.

Около десяти человек, и все, кроме одного парня, в зеленых мундирах. Только одна женщина, зато несколько городовых, и они явно присутствовали для охраны — револьверные кобуры расстегнуты, а у один даже держал «наган» в руке.

Первая мысль — не за мной ли? Нет, отправились к дальним, «серым» вагонам, предназначенным для небогатой публики. Стало интересно, и я вылез на улицу. Около входа в вагон стоял мрачный Сергей в компании еще двух проводников.

— Что случилось?

— Убийство в последнем вагоне, — махнул рукой Сергей. — И не простое. Ритуальное. От тела уже сожрали кусок.

— И кто это сделал?

— Неизвестно. В тех вагонах ездят одни крестьяне, рабочие, бродяги… — Сергей брезгливо поморщился. — Даже слегка приличные люди там не появляются. Проводники заходят только на станциях, непременно с солдатами, потому как опасно. Проверяют документы и высаживают безбилетников, а потом закрывают двери, и в вагоне может происходить все что угодно. Оно и происходит: люди пьют, горланят песни, дерутся, а то и режут друг друга. Но чтоб людоеды… — он покачал головой, — я двадцать лет на железной дороге, но такого еще не видел…

— В открытую, что ли, убит? — спросил я.

— Нет! В вагоне есть купе проводника — хотя проводник там не появляется. Оно закрыто и там лежит уголь…, но у кого-то был ключ. Тело на груде угля и обнаружили. Больше я ничего не знаю, не мое это дело. Но убил кто-то из «серого» вагона, больше некому. Если вам так интересно, сходите сами. Может, полиция расскажет больше.

Наверное, так и сделаю, подумал я, и отправился в дальний конец поезда.

Господа полицейские встретили меня поначалу неприветливо.

— Кто вы? — нахмурился тип из охраны, — посторонним здесь не положено!

— Пассажир третьего вагона, — ответил я, — пришел спросить, могу ли чем-то помочь.

Услышав о том, что я из вагона первого класса, полицейский сделал лицо гораздо дружелюбнее. Первым классом ездят только богатые и влиятельные, с ними лучше не ссориться.

— Не знаю, — он развел руками, — моя работа стоять в оцеплении, не пускать посторонних и стрелять, ежели кто решит убечь… вам надо у наших главных спросить.

— И кто главный?

— А вон, следователь, Алексей Палыч. Который самый важный, тот и самый главный.

Алексей Палыч был толстеньким, невысоким, с гладко выбритым круглым лицом. Старше меня лет на десять, а может, и больше. Мундир сидел на нем как влитой, будто господин следователь так и родился.

Действительно, по важности во всей полицейской команде он находился явно на первом месте. Сейчас он стоял около входа в вагон и ненавидяще сверлил его глазами, наверное, размышляя, что делать дальше, потому что хороших вариантов не было.

Рядом с ним находился парень в черной куртке. Совсем юный, наверное, ему еще и двадцать не исполнилось. Высокий, худой, нескладный, веснушчатый, волосы выглядели так, будто он начал причесываться, но ничего толком не получилось, и он бросил эту затею на полпути.

Я подошел к ним.

— Добрый день, могу ли я чем-то помочь.