Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 29 – Михаил Воронцов

Он попытался встать, но ноги не держали. Тогда пополз в лес, подальше от берега. Надо было уходить до рассвета. Если кто-нибудь увидит его живым, вогулы решат, что духи отвергли их суд, и что тогда будет, неизвестно. Могут сообщить Ермаку, и тот пошлет за ним казаков. Или еще хуже — вогулы решат, что он связан с тёмными силами. Тогда его сожгут или закопают живьём.

В лесу было темнее, чем у реки. Кум-Яхор привалился к стволу старой лиственницы, пытаясь отдышаться. Мокрая одежда липла к телу, холод пробирал до костей. Одна нога осталась босой — унта с ремнём лежала на дне. Но он был жив. Это главное.

Старик нащупал на шее костяной амулет — фигурку духа-покровителя. Она уцелела.

— Спасибо тебе, дух воды, — прошептал он. — Ты помнишь, как я кормил тебя жиром и кровью все эти годы. Ты не забыл.

Кум-Яхор поднялся, опираясь на ствол. Надо было уходить. Подальше от стойбища, от Кашлыка, от всех, кто знал его.

Он брёл через лес, прихрамывая на босую ногу. Каждый шаг давался с трудом. Холод сковывал суставы, мокрая одежда тянула вниз. Несколько раз падал, но поднимался и шёл дальше.

— Трусы… предатели… — бормотал он. — Думают, я умер? Я ещё покажу им…

Луна уже клонилась к горизонту, когда Кум-Яхор пришел к старому охотничьему шалашу. Он знал о нем. Шалаш был маленький, покосившийся, но кое-какую защиту от непогоды давал.

Шаман пошарил руками по земле и нашел то, что искал — спрятанный кремень и огниво. Он долго бился с ними — руки тряслись от холода. Но наконец вылетели искры, появился маленький огонёк. Старик подложил щепки, ветки, бережно раздувая пламя.

Когда огонь разгорелся, он стянул мокрую одежду и развесил сушиться. Шаман сидел у костра и смеялся. Тихо, но страшно.

— Думали, утопили старого шамана. А Кум-Яхор жив. Кум-Яхор помнит. Кум-Яхор не прощает.

Для рода он мёртв. Хуже мёртвого — проклятый. Его имя уже запрещено, его чум сожгут, вещи уничтожат. Все следы сотрут, будто он не жил никогда.

Но он был жив. И пока дышал — не всё потеряно. Кум-Яхор подбросил веток в огонь. Пламя взметнулось, осветив его лицо. В глазах плясали отблески — то ли от костра, то ли от безумия.

— Я вернусь, — прошептал он. — Не как ваш шаман. И тогда посмотрим, кто будет смеяться.

Ночь тихонько светлела. Скоро взойдёт солнце. А он пойдёт дальше, прочь от Иртыша, прочь от тех, кто его предал. Старый шаман, которого считали мёртвым. Человек без рода, без имени, без прошлого.

Но живой.

* * *

Ночь над Кашлыком стояла тихая, безветренная. Луна заливала белым светом острые деревянные стены, сторожевые вышки, крыши изб. Северное сияние скрылось, будто его и не было. Страх уже почти прошел. На дозорной башне двое казаков коротали время за неспешным разговором — Семка Усатый и молодой Васька, которого поначалу из-за юных лет не хотели брать с собой в сибирский поход.

— Холодно становится, — поёжился Васька, плотнее запахнув кафтан. — Скоро зима.

— Это ещё не холод, — усмехнулся Семка. — Вот когда Иртыш встанет, тогда начнется настоящая зима.

Вдруг Васька схватил товарища за рукав:

— Слышишь? Конь!

Семка прислушался. И вправду, со стороны леса донёсся цокот копыт. Одинокий всадник приближался к острогу.

— Дозор наш? — предположил Васька.

— Какой дозор, дурья башка? Все наши внутри. Да и едет один, неужто не понимаешь?