Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 88 – Михаил Воронцов

Он попытался дойти до лавки, но на полпути замер. Глаза остекленели, взгляд уставился в пустоту. Минуту, может две, он стоял неподвижно, как деревянное чучело. Потом встряхнулся, моргнул, и движение продолжилось, словно ничего не случилось.

«Что со мной?» — подумал Муртаза, наливая воду из кадки. Руки дрожали, вода расплескалась на пол. Он сделал несколько жадных глотков, но жажда не утихала. В груди горело что-то чужое, требовательное.

В Кашлык. Сейчас. Татарин в остроге.

Слова возникали сами собой — чёткие, как удар колокола. Муртаза выронил ковш. Что за татарин? Какой острог? Но мысли путались, расползались. Оставалось только жгучее желание — плыть обратно.

Он вышел из избы, захватив мешок с мехами. Ноги сами вынесли его к берегу. Соседский мальчишка, увидев его, окликнул:

— Муртаза, ты чего? Только ж приплыл!

Муртаза не ответил. Он уже оттолкнул лодку от берега и налёг на вёсла.

Обратный путь занял меньше времени. Муртаза грёб механически, не чувствуя усталости. Иногда он замирал с вёслами в руках, и тогда лодку носило по течению. Глаза стекленели, лицо становилось восковым. Через минуту-другую он «возвращался» и грёб с удвоенной силой.

Солнце клонилось к закату, когда показались стены Кашлыка. Деревянный острог на высоком берегу, башни с пушками, пристань со стругами. Муртаза причалил к знакомому месту — небольшой пристани для торговцев, отдельно от казачьих судов.

— Степан? — удивился дежурный стрелец. — Ты так быстро вернулся?

— Надо продать еще, — машинально ответил Муртаза. Голос был глухим, бесцветным.

Стрелец пожал плечами: мало ли что торговцам в голову взбредёт. Крещёный татарин здесь был почти своим.

Торговые ряды уже закрывались. Муртаза подошёл к одному из купцов — тучному пожилому Махмуду.

— Муртаза? Опять ты? Ты ж только недавно отсюда?

— Нужно… кое-что выменять, — Муртаза достал шкурку горностая. — На соль.

— Соль? — изумился Махмуд. — Зачем тебе столько соли? Ты ж мясо никогда не засаливал вроде.

— Надо, — глухо произнёс Муртаза.

Купец пожал плечами, но обменял. Муртаза спрятал мешочек с солью, сам не понимая зачем.

— Поздно уже, — заметил Махмуд. — Домой не поплывёшь?

— Переночую здесь.

Он направился в татарскую слободку, где ещё жили семьи, оставшиеся после бегства Кучума. Несколько изб держали ночлег для приезжих торговцев.

В знакомой избе его встретила старуха.

— Переночевать можно?

— Можно.

Он расплатился, прошёл в тесную каморку с лавкой и охапкой соломы. Сел и застыл, глядя в стену. Старуха заглянула, предложила похлёбку — он не ответил. Она махнула рукой и ушла.

Сгустились сумерки. В остроге зажглись факелы, костры во дворе. Муртаза встал. Движения были плавными, как у человека, идущего во сне. Он вышел из избы, не попрощавшись.

Татарин в остроге. Убить. Сейчас.

Голос в голове стал громче, настойчивее. Перед глазами всплыло смуглое лицо с острой бородкой. Он знал, что никогда не видел этого человека, но был уверен — узнает его безошибочно.

Муртаза подошёл к воротам острога. Ворота были открыты, по бокам стояли два казака. Один из них — Семён, балагур, Муртаза с ним несколько раз разговаривал. Характер у Семена был очень веселый.

Но сейчас Семен очень удивился.

— Степан? Чего ночью пришёл?

Муртаза остановился в тени, чуть поодаль. Через проём он увидел внутренний двор. У костра на бревне сидел человек в казачьем кафтане, но это был не казак. Татарин. Лицо — то самое из видения.