Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 85 – Михаил Воронцов

— Братья, послушайте, — рискнул он, когда отряд остановился на водопое. — Я никому не враг. Торгую честно — и с русскими, и с нашими. Если кто наговорил…

Кто-то сдёрнул с него повязку. В лицо ударил холодный воздух. Вокруг — чёрный лес, звёзды едва пробивались сквозь кроны. Старший поднёс бурдюк:

— Пей и молчи. Скоро всё узнаешь.

Повязку вернули, и путь продолжился.

Муртаза потерял счёт времени. Когда отряд наконец остановился, он услышал запах старого кострища и сырой травы. Его вытащили из седла, поставили на колени и сняли повязку.

Он оказался на небольшой поляне, окружённой елями. В центре чернели остатки костра и сгнившие брёвна. Место выглядело чужим и страшным.

Кроме пятерых воинов, на поляне были ещё трое татар. Один — в богатом халате и собольей шапке — явно был знатным мурзой. Старший из воинов склонился к нему и что-то прошептал. Мурза шагнул вперёд, лицо его озарила луна.

Муртаза вздрогнул: когда-то он видел этого человека издалека в Кашлыке. Приближённый Кучума.

— Муртаза, — голос мурзы звучал спокойно и насмешливо. — Или теперь тебя звать Степаном?

Торговец молчал: что бы он ни сказал, его судьба уже решена.

Мурза обошёл его, разглядывая его.

— Говорят, ты принял крест русского бога. Говорят, торгуешь с казаками Ермака. Хотя с ними многие торгуют…

Он сделал знак. Воины отступили, оставив Муртазу одного. Только теперь тот заметил ещё одну фигуру — старого шамана.

Шаман молча обошёл вокруг Муртазы, разглядывая его, словно жертвенное животное. Потом начал собирать валяющийся хворост, двигаясь неторопливо, размеренно, как человек, совершающий привычный обряд. Сухие ветви можжевельника легли крест-накрест, сверху он положил полоски осиновой коры.

Огонь вспыхнул быстро, но дым от него стелился не вверх, а низко, расползаясь по поляне белёсым туманом. Запах был удушливый — смесь хвои, гнили и чего-то приторно-сладкого.

Оцепеневший Муртаза с ужасом наблюдал за ним.

Кум-Яхор достал из-за пояса кожаный мешок, развязал ремешки. Внутри оказался берестяной туес, запечатанный воском. Шаман поддел ногтем печать, и по поляне распространился тяжёлый запах — словно перебродивший кумыс, смешанный с полынью и чем-то гнилым.

Старик поставил туес у огня и достал несколько свёртков. В первом оказались сушёные грибы — маленькие, сморщенные, с красноватыми шляпками. Кум-Яхор бросил щепоть в костёр — дым сразу стал гуще.

Из второго свёртка шаман высыпал серый порошок — толчёные корни неизвестного растения. Он всыпал их в туес: жидкость внутри зашипела и забулькала. Над сосудом поднялся сладковатый пар, от вдыхания которого во рту появился металлический привкус.

— Пей, — протянул Кум-Яхор туес.

Муртаза попятился, но за спиной сверкнула сталь: один из воинов приподнял саблю. Остальные сомкнули кольцо.

— Пей, — повторил шаман. — Или твоя кровь прольётся здесь. Духам всё равно, чья жизнь насытит их.

Муртаза взял туес дрожащими руками. Жидкость внутри была мутной, маслянистой, с радужными разводами на поверхности, это было заметно даже в полумраке. Запах бил в ноздри, вызывая спазм в горле.

— Это яд… — выдавил он.

— Нет, не яд, — сказал шаман. — Пей, или твоё тело склюют вороны.

Первый глоток обжёг горло, словно расплавленный металл. Второй заставил желудок сжаться. На третьем земля ушла из-под ног.