Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 72 – Михаил Воронцов

— Мои люди по лесам без дела не шастают, — твердо сказал Ермак. — И сделать это не могли. Думаю, снова Кучум хочет чтоб мы были врагами.

— След искали? — спросил Матвей Мещеряк у вогулов.

— Метель была, — ответил один из спутников Торум-Пека. — Все замело. Только кровь на снегу, да тело без головы.

Я попытался осмыслить ситуацию логически. Кто-то с арбалетом убил вогульского охотника и обезглавил его. Зачем? Ограбление? Но вроде ничего не пропало. Действительно еще одна татарская провокация? Как-то очень странно.

— А голову искали? — спросил я.

Все повернулись ко мне. Торум-Пек смерил меня взглядом.

— Везде искали. Нет головы. Унес убийца.

— Может, татары Кучума арбалет у кого из наших отобрали? — предположил Мещеряк. — В стычках по прошлой осени много оружия потеряли.

Вдруг Черкас Александров, до этого молчавший, поднял руку.

— Атаман, дозволь слово молвить.

Ермак кивнул.

— Когда мы в Кашлык возвращались, я, — начал сотник, — наткнулись мы в лесу на странное место. В двух днях ходьбы отсюда.

Все притихли. Черкас продолжал:

— Поляна там небольшая, вокруг ели стоят стеной. Посреди поляны… — он перекрестился, — мерзость несусветная. Настил большой, кровью перемазанный, гвозди в ствол вбитые, будто означают что-то, идол-чурбан и икона…

— Какая икона? — удивленно спросил Ермак.

— Спаса Нерукотворного. Только… оскверненная она. С выколотыми глазами… И кровью вокруг все забрызгано. Свежая кровь, еще не вся замерзла. Кого-то привязывали там к дереву, похоже… Надо было сразу рассказать об этом, да забыли от усталости…

По избе пронесся шепот. Несколько казаков перекрестились. Даже вогулы, не все понимавшие русскую речь, почувствовали, что речь идет о чем-то зловещем.

— Кровь чья? Человеческая? — будто не веря услышанному, спросил Савва.

— Не разобрать было, — ответил Черкас. — Но много ее. И следы вокруг… Человечьи следы, много. Может, с десяток человек там топталось. Жутко там, атаман. Будто сам дьявол там пировал со своими слугами.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Поклонники темных сил, — глухо произнес Лиходеев. — Слыхал я от старых людей, что водятся такие. Душу дьяволу продают за силу нечистую.

— Не мели чепухи, — одернул его Иван Гроза, но в голосе его не было уверенности.

Торум-Пек внимательно слушал, его глаза сузились.

— Вот кто вашего охотника убил, — сказал Матвей Мещеряк. — Эти… кто там в лесу обряды справляет.

— Арбалет русский, — упрямо повторил Торум-Пек. — Местные такого оружия не знают.

— А если это наши? — вдруг сказал Иван Гроза, и все уставились на него. — Ну, русские, но не из нашего отряда? Может, кто из беглых?

Эта мысль была неприятной, но логичной. За время похода, как мне говорили, несколько человек действительно дезертировали, не выдержав тягот сибирской жизни. И кто знает, куда подались после этого.

— Или те, кто еще до нас в Сибирь пришли, — добавил я. — Беглые. В лесах скрываются.

Ермак молчал, обдумывая услышанное. Его взгляд был тяжелым, сосредоточенным. Наконец он заговорил:

— Торум-Пек, это наверняка те люди. Слишком похоже.

Вождь вогулов помолчал, опустив глаза вниз, затем поднял голову и сурово оглядел всех.

— Давайте думать, как нам вместе поймать их.

…Снег хрустел под нашими лыжами, когда мы пробирались сквозь глухой лес. Мороз стоял лютый, дыхание тут же превращалось в густой пар, а бороды казаков побелели от инея. Я шёл рядом с Черкасом Александровым — человеком, который наткнулся на то зловещее место, которое скорее всего связано с убийством и отрезанной головой охотника-вогула.