Книга Военный инженер Ермака. Книга 5, страница 101 – Михаил Воронцов

Малахит в начале я разбирал сам, отделяя куски получше от пустой породы. Зелёные прожилки в камне блестели на солнце, некоторые куски были почти чистыми, другие — с примесями песчаника и известняка. Те, что почище, откладывал отдельно — из них медь получится лучше. Казак, которого приставили ко мне в помощники, удивлялся:

— Максим, а чего это камень-то зелёный такой? Медь-то красная вроде как…

Я объяснял ему про окислы, про то, как медь в земле с другими веществами соединяется, но видел, что он мало что понимает. Для него это было сродни колдовству — превратить зелёный камень в красный металл.

Дробить малахит поручил трём казакам. Дал им тяжёлые молоты и показал, как нужно бить — не слишком сильно, чтобы в пыль не превращать, но и не слишком слабо. Куски должны были получиться размером с грецкий орех, не больше. Мелкие фракции тоже собирали — они пригодятся, но отдельно от крупных.

Пока одни дробили камень, другие готовили уголь. Древесный уголь жгли тут же, за городской стеной. Я следил, чтобы использовали только берёзу и сосну — от них жар ровнее и дольше держится. Осина не годилась совсем, слишком быстро прогорала.

К полудню всё было готово для первой плавки. Я велел сначала прогреть печь пустую — нужно было проверить, как она держит температуру, нет ли трещин в кладке. Казаки подкидывали уголь, раздували меха. Печь гудела, из горла валил жар. Я подошёл поближе, присмотрелся к кладке — вроде бы держалась, трещин не видно.

Теперь можно было начинать. Первым делом на дно печи уложил слой угля, потом слой дроблёного малахита, снова уголь, снова малахит. Так, слоями, заполнил печь почти доверху. Сверху ещё угля насыпал и велел раздувать меха что есть силы.

Процесс пошёл не сразу. Сначала из малахита выходила вода — камень шипел, трещал, из горла печи валил белый пар. Я знал, что так и должно быть — малахит содержит связанную воду, которая при нагреве испаряется. Казаки переглядывались, некоторые крестились — уж больно необычное это было зрелище.

Через час пар прекратился, и я понял, что теперь начинается самое главное. Температуру нужно было поднять ещё выше, чтобы пошло восстановление меди. Велел подкидывать уголь чаще, меха качать без остановки. Двое казаков сменяли друг друга у мехов — работа тяжёлая, через четверть часа рубаха насквозь мокрая.

К вечеру из печи пошёл другой дым — желтоватый, с резким запахом. Это выходили сернистые газы. Я отогнал всех подальше, сам замотал лицо мокрой тряпкой. Дышать этой дрянью нельзя было — голова начинала кружиться, в горле першило.

Мещеряк зашёл посмотреть на работу. Стоял в стороне, щурился от дыма.

— Ну что, Максим, получается? — спросил он.

— Получается. К утру первая медь будет.

Ночью печь не гасили. Я устроил дежурство — по двое казаков каждые два часа. Сам тоже не спал, ходил вокруг печи, прислушивался к её гулу. Иногда заглядывал в горло через специально оставленное отверстие — внутри всё светилось оранжевым, как расплавленное солнце.

К утру я понял, что процесс идёт правильно. На дне печи, если присмотреться, можно было увидеть красноватые капли — медь начинала собираться. Но торопиться не стоило. Нужно дождаться, пока весь малахит прореагирует, пока вся медь стечёт вниз.

Ещё через несколько часов я дал команду прекратить поддувать. Пусть печь остывает медленно, естественным образом.