Книга Военный инженер Ермака. Книга 5, страница 83 – Михаил Воронцов

Кутугай стиснул кулаки. Нет, он не сдастся. Пусть не прямо, пусть через интриги и чужие руки, но он будет бороться. Иначе его имя сотрут из памяти, как стерли имена многих мурз, покорившихся чужеземцам.

Вернувшись в юрту, он позвал писца. Нужно составить послание в Бухару. Очень деликатное, в котором между строк читалась бы угроза караванной торговле. И одновременно — подготовить своих лазутчиков. Если план не сработает, нужно будет вовремя донести казакам о маршрутах бухарских купцов. Пусть Ермак думает, что это его удача. Пусть не знает, чья рука направляет события.

Кутугай снова сел на ковер, скрестив ноги. Власть — это не только сила, это умение использовать чужую силу в своих целях. Кучум этого не понял, потому и погиб. Но Кутугай умнее. Он выживет в этой игре, даже если для этого придется стравить между собой всех — русских, бухарцев, остяков и вогулов, небеса и подземный мир.

Писец вошел в юрту, неся письменные принадлежности. Кутугай начал диктовать, тщательно подбирая слова. Каждая фраза должна иметь двойной смысл, каждый намек — бить точно в цель. Это его война. Война не мечей, но умов. И в этой войне у него очень хорошие шансы на победу.

* * *

Я шел вдоль северной стены тобольского острога, проводя ладонью по гладко отесанным бревнам лиственницы. Смола еще местами выступала янтарными каплями, источая терпкий запах свежей древесины. Месяц работы — и вот она, маленькая крепость на стрелке между Иртышом и Тоболом. Я остановился, оглядывая результат наших трудов, и не мог сдержать довольной улыбки.

Стены поднимались на добрых три сажени в высоту — шесть метров крепкой сибирской лиственницы, слегка заостренной сверху. Я помнил, как мы валили эти деревья в тайге, как волокли их к месту стройки, как вкапывали в землю.

Я дошел до башни и поднялся по лестнице наверх. Девять метров высоты — отсюда вся округа как на ладони. В каждой башне мы установили по паре пушек. Железные жерла поблескивали в лучах осеннего солнца, направленные в разные стороны для кругового обстрела.

С высоты башни весь острог был виден как на ладони — правильный квадрат со стороной в полторы сотни метров. Шестьсот метров периметра крепких стен, четыре мощные башни по углам, выступающие вперед для флангового огня. В Кашлыке было все гораздо проще, примитивнее и не так надежно. А здесь все по уму, по правилам фортификации.

Внутри острога кипела жизнь. Дымили трубы кузниц. Рядом располагалась плотницкая мастерская. Дальше тянулись склады — длинные приземистые срубы с толстыми стенами и маленькими окошками под самой крышей. В них хранились наши запасы пороха, свинца, продовольствия. Отдельно стояли соляные амбары.

Жилые избы теснились в восточной части острога, поближе к реке.

Я спустился с башни и направился к воротам. Массивные створки из трех слоев толстых досок, скрепленных железными полосами крест-накрест. Петли я ковал сам — каждая весом в два пуда, из лучшего железа, что удалось выплавить. Обычные петли с трудом бы выдержали вес таких ворот, а эти будут служить десятилетиями.

Нас тут семьдесят человек гарнизона — вроде и немало для такого острога. Каждый казак стоил десятков врагов, находясь за крепкими стенами. Но если татары соберут действительно большое войско, как в прошлом году… Четыреста человек у Ермака на два поселения — это очень мало. В Кашлыке осталось триста с лишним, здесь семьдесят. Силы распылены.