Книга Ониксовый шторм, страница 355 – Ребекка Яррос

– Ирид, – с благоговением прошептала Теофания и потянулась к Андарне.

Я преодолела последние разделяющие нас шаги и вонзила кинжал ей прямо в сердце. Огонь пылал во мне, я вот-вот грозила превратиться в уголь, пепел и агонию.

Теофания отшатнулась назад и рассмеялась.

Затем увидела кровь и остолбенела.

– Как?.. – Ее глаза вспыхнули, и в следующий миг темная заклинательница уже рухнула на колени. – Камень не может убить вэйнителя.

– Ты никогда не была просто вэйнителем, – ответила я. – Данн – мстительная богиня, она карает тех верховных жриц, которые отворачиваются от нее.

Теофания открыла было рот, чтобы закричать, но в следующий же миг иссохла.

Я погасила молнию, погрузив нас во тьму, и поддалась огню, сжигающему меня заживо.

«Вайолет», – прошептала Андарна.

И это было последнее, что я услышала.

КСЕЙДЕН

Одно дело – позвать, зазвать, призвать меня. Призвать в этот малозаметный, залитый солнцем каньон к югу от Дрейтуса, заставить меня против воли покинуть свой пост, бросить друзей и город, полный мирных жителей. И совсем другое – ранить и заманить в ловушку Сгаэль.

Кровь сочилась между ее чешуйками и стекала по плечу. И вид того, как кровь насквозь пропитывала связывающие ее веревки толщиной с человеческое предплечье, ударил по мне с такой мощью и наполнил силой так, как не смогло бы ничего другое. Я поглотил всю эту силу, затем попробовал зачерпнуть еще, но Сгаэль была истощена. Еще бы, столько сдерживать виверн у стен Дрейтуса.

Гнев, словно подводный поток, несся прямо подо льдом, на который я выкатился совершенно добровольно. Он высвобождал мои эмоции, освобождал их от того бремени, которым они были, чтобы я смог стать оружием, в котором нуждалась Сгаэль. Она первой выбрала меня, возвысила меня над всеми остальными, первой увидела все мои отвратительные черты и приняла их.

Все враги в этом проклятом каньоне умрут прежде, чем смогут снять с нее хоть одну чешуйку.

Вайолет освободит Тэйрна. Это был единственный исход, которому я был готов позволить существовать.

Два вэйнителя, стоящие в своих нелепых одежках на страже у входа в каньон, не представляли проблемы. Я мог иссушить их за считаные удары сердца, если бы у Сгаэль оставалось достаточно сил. Но вот тот, кто стоял возле Бервина и съежившегося от страха Панчека, тот, кто находился между Сгаэль и мною… Вот он представлял собой проблему.

И не потому, что он был куда опаснее.

И даже не потому, что он уже должен был быть мертв.

А просто потому, что я. Никак. Не. Мог. Убить. Его. Я не смог бы приставить клинок к его горлу точно так же, как не смог бы причинить вред Вайолет.

Связь между Вайоленс и мной – магия, не имеющая объяснений. Связь между Бервином и мной – это магия, которая в принципе не должна была существовать.

И теперь, когда у моего мудреца появился еще один собрат, которого он мог использовать против меня… я был в заднице.

– Смотри внимательно, мой адепт.

Бервин обернулся ко мне, обнажив шрам, который остался у него после того, как я скинул его в овраг возле Басгиата.

Я взглянул мимо Бервина, мимо Сгаэль и собравшихся вэйнителей на своего нового собрата и охраняемого семью вивернами дракона, лежавшего без сознания в долине за каньоном. Как он мог так поступить? Выбрать такую судьбу, видя, как я спотыкаюсь и падаю последние пять месяцев. Как он мог добровольно пойти по пути, с которого я отчаянно, прилагая все силы, пытался сойти? Он был последним человеком, предательства которого я мог бы ожидать… но он был здесь.