Книга Железное пламя, страница 145 – Ребекка Яррос

Майсен. О боги, нет. Его лицо всплыло у меня в памяти, я представила, как он с улыбкой поправляет очки. Возможно, это всего лишь совпадение. Не было никакого смысла в масштабной атаке только для того, чтобы прикрыть одну-единственную смерть… ведь правда же?

– Разве что его устранили во время нападения, – пробормотала я себе под нос. Мы даже не были друзьями. Я едва его знала, но теперь из десяти человек, посланных в Рессон, в живых осталось только шестеро.

– Что? – Ри наклонилась ко мне. – Вайолет?

Я быстро моргнула и схватилась за лежащий на коленях кусок ткани.

– Ничего.

Ри нахмурилась, но откинулась обратно.

– Я вижу, он собирался обсудить с вами второе вторжение в Сигнисен триста двадцать восьмого года. – Девера потерла шею. – Но, по правде говоря, я не вижу в этом никакого практического смысла.

– Как и большинство из нас, – прошептал Ридок, постукивая ручкой по учебнику, и сидевшие рядом усмехнулись.

– Но представим, что мы это сделали, – продолжила Девера, проводя рукой по выцветшему шраму, резко выделявшемуся на теплом коричневом плече. – Всем следует знать, что в результате четырехдневной истерики Сигнисен был поглощен Поромиэлем, в составе которого он и находится последние триста лет. История и текущие события связаны, потому что одно влияет на другое. – Она покосилась на висящую на стене карту, которая была раз в пять меньше той, что в зале для инструктажей. – Кто-нибудь может мне рассказать, в чем разница между поромиэльскими провинциями и нашими?

Комната затихла.

– Это важно, кадеты! – Девера оперлась на стол профессора Левини. Когда никто не ответил, она посмотрела на меня и выразительно изогнула бровь.

– Провинции Поромиэля сохраняют свою индивидуальную культурную идентичность, – ответила я. – Уроженцы Сигнисена с большей долей вероятности будут считать себя сигни, чем поромиэльцами. В отличие от наших провинций, которые объединились под защитой первых чар, выбрали единый язык и переплели культуры всех шести провинций в одно единое, целое королевство, – я почти дословно процитировала книгу Маркема.

– За исключением Тиррендора, – заметил кто-то слева от меня. Третье крыло. – Они так и не уловили смысл слова «единый», не так ли?

Желудок скрутило в узел. Мудила.

– Нет. – Девера указала на парня пальцем. – Вот этого мы делать не будем. Именно такие комментарии угрожают единству Наварры. Теперь. Сорренгейл подняла интересный вопрос, который, как я понимаю, некоторые из вас упустили. Наварра выбрала единый язык, но чей это язык? – обратилась она к кому-то из секции Хвоста.

– Провинций Коллдир, Диконшир и Эльсум, – ответила девушка.

– Именно, – Девера обвела нас точь-в-точь таким же взглядом, как во время инструктажей, когда она хотела, чтобы мы не только поразмыслили над ответами, но и сами придумали вопросы. – А это значит что?

– Что провинции Люцерас, Моррейн и Тиррендор утратили свои языки, – ответил Сойер, ерзая на стуле. Он был родом из Люцераса, расположенного вдоль жутко холодного северо-западного побережья. – Технически они пожертвовали языками добровольно, во имя Объединения, но за исключением нескольких заимствованных слов это теперь мертвые языки.

– Правильно. Всегда есть цена, – ответила Девера, четко проговаривая каждое слово. – Это не значит, что оно того не стоило, но восстания случаются именно тогда, когда мы забываем, какую цену заплатили ради того, чтобы жить под защитой чар. Расскажите мне, какие еще жертвы мы принесли. – Она скрестила руки на груди и принялась ждать. – Да бросьте. Я не призываю вас совершить измену. Я прошу привести исторические факты на занятии по истории для второкурсников. Чем мы пожертвовали ради Объединения?