Книга Монстр под алыми парусами, страница 120 – Яся Белая

Вот и ныне он явился с одной лишь фразой:

– Пора.

И старейшина понял, о чем речь: зверюшка беловолосого не справилась. Только вот ему самому идея развести Большой Огонь и сжечь ведьму почему-то уже не казалась такой уж привлекательной.

Вяло отдав распоряжения констеблю собирать людей для поимки злой колдуньи, навлекшей беду на Каперну, он тяжко вздохнул и вышел из ратуши, чтобы возглавить отряд.

И когда они уже приближались к катакомбам, четко понял: он проиграл. Притом без шансов отыграться. На сей раз проигрыш горчил втрое сильнее.

Ассоль так и осталась рыдать на берегу пещерного озера. Она чувствовала себя глубоко несчастной – только обрела любовь и тут же потеряла. Нужно же быть такой дурой! Не разглядеть, не заметить свою судьбу, отвергнуть свое предначертание! Кто знает, может быть, сейчас они с Грэем уже бы уплывали к чудесному острову, покрытому цветущими абрикосами? Глупая, глупая Ассоль. Ты еще много раз пожалеешь о том, что сама, своими руками оттолкнула счастье.

Перед ней вновь и вновь всплывала сцена их прощания: признание Грэя, его теплый взгляд и обволакивающий нежностью голос. Несмотря на огромные страдания, которые ему пришлось терпеть, он не позволил ей напрягаться и тащить себя… Заботился до последнего!

От этих мыслей отчаяние становилось только глубже, разъедало сердце, как ржавчина старый якорь, и тот худел, истончался и больше не мог удерживать корабль у пристани. Вот и она как тот неприкаянный корабль. И нет для нее причала, не держит больше проржавевший якорь, и никто не зажжет для нее маяк. Так и блуждать ей теперь среди житейских штормов и бурь.

И Ассоль заплакала еще горше, еще безудержнее, и не было никого несчастнее в целом свете. Но слезы пролились и ушли, а она застыла, замерзла в своем одиночестве. Овдовевшая, даже не успев стать женой. Реальность, прежде расцвеченная яркими красками, посерела и выцвела в одночасье. Все утратило смысл.

Ассоль просто сидела на берегу и смотрела на темную воду, навсегда поглотившую того, кто сказал ей самые заветные слова… Она не услышала голосов, хотя в пещеру ввалилась целая толпа с факелами и оружием. Очнулась, лишь когда чьи-то грубые руки бесцеремонно дернули ее вверх и скрутили тонкие запястья суровой веревкой.

Но апатия настолько поглотила ее, что не было ни боли, ни страха. Они словно канули туда, в холодную черную бездну, вслед за единственным мужчиной ее жизни, за тем, кого она потеряла навсегда.

Лишь один человек привлек ее внимание – старый библиотекарь Эгль. Зачем он здесь? Суетится, заискивает перед этими людьми, беспрестанно твердит:

– Это недоразумение! Моя девочка не могла!..

Он даже попытался неловко и безуспешно отбить девушку у стражников, которые тащили безразличную заплаканную Ассоль к выходу из пещеры.

– Наговор! – не унимался Эгль. – Сами сходите на маяк! Лонгрен живее всех живых.

Словно в подтверждение его слов из-за ближайшего валуна выпрыгнул, ревя, как взбешенный океан, старый моряк с огромным гарпуном наперевес. Для человека, который долгое время пролежал без движения, он был поразительно силен и бодр.

– Немедленно отпустите мою дочь, иначе придется иметь дело со мной! – заорал он так грозно и так недвусмысленно размахивал гарпуном, что бравые стражники попятились, ослабили хватку и девушка безвольной тряпичной куклой упала на прибрежный песок.