Онлайн книга «Монстр под алыми парусами»
|
И явился на выручку как раз вовремя – мерзавец трактирщик, этот недобитый крыс, смел протягивать свои гадкие лапы к его нереиде! Так вот что и с кем обсуждал старейшина, когда Грэй третьего дня явился в его кабинет. Что ж, тогда Вик Броди еще больший идиот, чем если бы заключил договор с гуингаром! – Напрасно ты так думаешь, – зло отозвался Грэй на насмешку трактирщика, сказавшего, что крики Ассоль никто не услышит. В его душе и глазах приливной волной поднималась черная ярость. Она расползалась вокруг темными щупальцами, парализовывала врагов. Грэй произнес заклинание, и в его руке сверкнул острый бумеранг. Он ловко запустил оружие, и лезвие мгновенно перерезало веревку, которой была привязана Ассоль. Затем Грэй метнулся к ней и подхватил прежде, чем девушка рухнула на каменный пол. Окончательно избавив ее от пут, Грэй сурово приказал: – Убирайтесь отсюда, нереида. Чтобы через минуту и духу вашего не было. К счастью, она послушалась, вскочила, рванула к двери, выбежала на улицу. Тогда он с облегчением вздохнул и поднялся, медленно поворачиваясь к незадачливым похитителям, которые будто приклеились к полу. Хорошо, что она ушла. Грэй не хотел, чтобы Ассоль видела, как он убивает. Глава 24 Пробуждающаяся Они спускались довольно долго. Флоранс несколько раз останавливалась, поджидала их и ехидничала: – Бескрылые, вы такие неповоротливые! Лонгрен, глядя на нее, думал, как в таком крохотном существе помещается столько самодовольства и язвительности. Ответа не находил. Лестница, которая казалась ему бесконечной, все же закончилась, и он, как матрос, ступающий на твердую землю после шаткой корабельной палубы, шагнул на небольшую платформу перед массивной железной дверью. Здесь уже был слабый свет, хотя определить его источник Лонгрену не удалось. Флоранс зависла возле двери и поторопила королеву: – Открывай уже! – Разве ты не можешь проходить сквозь стены? – ехидно сказала та. – Вот еще! – фыркнула фея. – Зачем тратить магию, когда ты можешь просто открыть! Королева больше не спорила, она нажала на один из камней в кладке, и тяжелая дверь сдвинулась в сторону. Когда Лонгрен взглянул в открывшийся проем, то понял, о чем говорила королева, попросив его не предпринимать поспешных решений. Потому что там он увидел Мэри. И то, в каком она была состоянии, поднимало в его душе темную и густую, как донный ил, злобу. Мэри висела на стене, прикованная тяжелыми цепями. Грубые кандалы обхватывали ее тонкие белые запястья, а ладони пронзали гвозди. Она уронила голову, и длинные волосы, потерявшие цвет и сбившиеся в мочалку, почти скрывали хрупкую фигуру. Ее одежды каким-то чудом оставались белоснежными, и на них особенно ярко выделялись капли крови из рассеченной грудной клетки, в которой сияло и пульсировало сердце. Кровь Мэри, золотисто-красная, собиралась в реторту, закрепленную у нее на животе. И когда наполнялась, бронзовая механическая рука, установленная тут же, в стене, забирала сосуд и выливала жидкость в прозрачную трубу, уходящую куда-то в противоположный угол… – Мэри! – вскрикнул Лонгрен, кидаясь в ее камеру. Оттолкнул королеву, зыркнул на фею, которая пыталась пролететь первой. Они обе оторопели, но ему было не до них. – Мэри! Любимая! Он не говорил ей это слово прежде. Раньше они вовсе не нуждались в словах, понимая друг друга и без них – по улыбке, по движению рук. Но сейчас они вырвались сами и казались единственно верными, потому что собственное сердце, будто тоже отверстое чьей-то злой волей, кровоточащее, но живое, вытолкнуло их с током крови… |