Книга Чего хотят драконы, страница 19 – Тереза Тур

Тепло, что её окружало в последние годы, она бы ни променяла ни на какие блага в мире! В чём-то драконов высшего света ей было даже жаль. Стефани любила детей, старалась развить в девочках умение видеть мир сквозь радужную призму магического зрения. Судьба отняла у неё небо, так почему бы не подарить его другим?

Но у неё забрали и это. Сердце сжалось — она не смогла сказать дядюшке Яношу, что больше не сможет учить его внучку рисованию. За сверкающими чистотой прозрачными полками аптечных шкафов, на небольшом столике, возле аккуратно заполненных расходных книг в незатейливой рамке стоял портрет курносой улыбающейся девчонки. Каждый раз, проходя мимо, старик улыбался, деловито поправляя круглые очки.

— Мне необходимо позвонить, — проговорила учительница, стараясь не обращать внимания на колючий ледяной комок, застрявший в горле.

— Конечно, конечно! Вот, прошу вас.

Аптекарь с гордостью выставил на прилавок массивный аппарат. Вставки чёрного дерева отполированы до блеска, как, впрочем, и всё, что окружало посетителей в заведении добряка Яноша. Накрахмаленный белоснежный фартук его пах лавандовым мылом. Так пахло в детстве от няни. Это хорошо. Сейчас нужно быть спокойной. Уверенной.

Старик стряхнул с ручки трубки несуществующие пылинки мягкой тряпочкой. В Верхних городах такими старыми аппаратами уже давно не пользовались. Даже шесть лет назад, когда Стефани изгнали из рода, телефоны там были маленькие, лёгкие, оснащённые магическими артефактами.

Длинный ряд знакомых цифр. Долгие, выматывающие гудки и знакомый голос секретаря:

— Слушаю вас, госпожа Стефани.

«Госпожа» подчёркнуто особо — она не тана, градус почтительности снижен до нуля. Она уже давно привыкла, но память ведь не сотрёшь. Когда-то молодой, подающий надежды помощник отца был в неё влюблён. Безответно — да, но тогда ей казалось, что... искренне. Он присылал цветы, бросал полные обожания взгляды, даже писал стихи, чем несказанно веселил её и Бетти. Может, это и было несколько жестоко, но ведь никто не видел, как они смеялись. Напрямую своего воздыхателя Стефани никогда бы не осмелилась унизить. Наверное, именно поэтому сейчас ей мстят так... нарочито.

— Доброе утро. Будьте любезны тана Крейга.

— По какому вопросу?

— По личному.

Она не сдержала язвительных нот в голосе — намекнуть, что со вчерашнего дня её статус стал несоизмеримо выше, чем тот, на который когда-либо в своей жизни претендовал секретарь отца.

— Я доложу, госпожа Стефани.

Молодой человек, который, по мнению тана Крейга, «далеко пойдёт», и впрямь был сообразительным, дальновидным малым.

— Слушаю тебя.

На секунду показалось — вместо кручёного провода она сжимает ледяное тельце скользкой змеи, настолько ядовитой, что одного лишь прикосновения к коже достаточно, чтобы умереть. Солнце едва поднялось, а голос отца был полон сил и энергии. Он всегда вставал очень рано. Стефани подумала — отец ждал её звонка. Тан Крейг всегда был на несколько шагов впереди противника. Конечно, они не враги. Она не настолько самонадеянна. Но они больше и не друзья, и от этого невыносимо больно и горько.

— Доброе утро, отец. Я не займу много времени. Всё, что хочу тебе сказать, отрепетировано не один раз. Ты очень занят, я понимаю. Итак.

Через пятнадцать минут рука в кружевной перчатке бесшумно положила трубку на место.