Книга Поместье для брошенной жены, страница 128 – Екатерина Белова

Но ни одна из её угроз не оказалась шуточной.

Уже утром его вызвал император и потребовал легализовать его брак с Талье.

Основным средством давления была проснувшаяся в Талье драконица — сильная и одаренная на загляденье.

Ральфар отказался наотрез. Он был пьян и слеп от боли, но Талье, легшая в его постель, прекрасно видела и не была пьяна. Ее устроил раненный отчаявшийся дракон, не отличающий одно тело от другого. Ему, если отец еще помнил, раздробило руку до основания, и он жил в состоянии бесконечной, болезненной регенерации, обложенный амулетами и талисманами.

— Я оплачу свой проступок любой ценой кроме этой, — сказал он отцу, и тот не простил.

Это окончательно раскололо их короткое перемирие. Отцу хотелось вступить в кровную связь с Гроцами, не отдавая основного наследника, а нелюбимый сын — пешка — заупрямился. Дело решилось тем, что император все-таки отдал Кассиуса за племянницу Гроцей, поскольку тот наотрез отказался жениться на Талье.

А самого Ральфара в качестве наказания император отправил его на основной фронт, с запретом появляться в столице без дозволения и отдал приданое его матери Гроцам. Покрыть ущерб.

Спустя несколько ожесточенных боев, когда он успел потерять счет времени, он получил глупое письмо с приглашением на свадьбу. Талье подцепила какого-то барона, у которого даже дракона не было.

— Тогда меня это удивило, — медленно произнес Ральфар. — Талье амбициозна, и вдруг какой-то южный сквайр. Недостаточно родовит, недостаточно богат, не молод и не редкий красавец. У него даже сокровищницы не было. Обычный мужик, только прочно женатый и с детьми.

И то верно.

Все это время мысль, зачем же Талье — яркой, сильной, высокородной Талье — мой побитый молью муж, не давала мне покоя. Тогда я списывала все на любовь. Любовь же существует. Меня бог не одарил, но других-то наверняка. Про нее слагают легенды, ее поют в веках, ради нее бьются на дуэлях. Ради нее умирают.

— Разве Фир не наследный принц? — спросила медленно.

Ральфар невесело усмехнулся:

— Теоретически. Но император благоволит другому сыну.

— Выходит, не так просто Гроцы отдали мне это поместье, — сказала с улыбкой. — Не так просто за мной следом приехал Берт. И ты здесь оказался не просто так. Меня использовали вслепую, верно? Я тот самый стрелочник, который ответит за все злодеяния.

— Возможно.

Ральфар задумчиво усмехнулся.

— Но мы обманем их всех, Рише.

Спросить как, я не успела. Он поймал мою руку и жестко припечатал к груди, где билась невидимая тьма. Прямо под сердцем.

— Я не ведаю, как унять эту тьму, — шепнул Ральфар. — И пока она стучит в моей груди вместе с сердцем, я буду ходить и оглядываться. Нет ли за моей спиной моего будущего хозяина. Император жаждет посадить меня на эту цепь, чтобы не просить, а приказывать. А чтобы я был сговорчивее, отдать поводок в руки Талье.

В голове у меня зашумело, словно я выпила добрый стакан вина. Как можно посадить на цепь живого человека. Даже если это метафорическая цепь.

Даже не так. Как можно сделать это со своим сыном?!

— Императору ли не знать, как отчаянно я буду биться за свободу. Ему и в голову не придет, что я сяду на цепь добровольно.

— Что?

Я дернулась назад, но Ральфар не пустил. Вжался, впечатался поцелуем в губы, втиснул меня до ломоты в ребрах в собственную грудь. После оторвался и засмеялся тихо и жутко: